Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– А почему нет? Если, конечно, ты не напьешься где-нибудь и не начнешь болтать лишнего, позоря меня. Услышу хоть раз что-нибудь подобное, и ты меня больше не увидишь.
– Клянусь, буду нем как рыба! Можешь на меня положиться, Эштон… О боже… ну разве ты не чудо?
Она позволила Форбсу еще раз поцеловать себя перед тем, как они вышли из конюшни порознь. Пока Эштон была вполне довольна сегодняшним вечером. Форбс помог ей избавиться от ужасного напряжения, нараставшего в ней в последние дни. И что не менее важно, он полностью отдался в ее руки. Эштон чувствовала себя так, словно только
Легкая улыбка блуждала на ее пухлых губках, когда она быстро шла через лужайку к большому дому, сиявшему огнями. Чутье подсказывало ей, что мистер Форбс Ламотт станет ее весьма ценным союзником.
В каждом окне горели свечи в канделябрах, лужайки украшали нарядные китайские фонарики. Дом не смог вместить всех гостей, приехавших в каретах и верхом, поэтому они выплеснулись наружу, разбрелись среди деревьев, прогуливаясь в тени парами или небольшими компаниями.
Из нижней части дома вынесли всю мебель, кроме стульев. Столовую подготовили для танцев, играл приглашенный оркестр фон Грабова из Чарльстона. Доставить четырнадцать музыкантов с инструментами было задачей не из легких, но Орри с ней справился. А в полночь, если ветер будет благоприятным, гостей еще ждала прогулка на речном шлюпе, и на борту уже готовился ужин.
На веранде, выходившей на реку, установили временные столы с закусками и напитками. Мальчишки-рабы махали метелками, отгоняя насекомых от тарелок с окороком, ягнятиной и жаренной на вертеле говядиной, цыплятами, устрицами, креветками и океанскими крабами. Двести фунтов окорока было специально куплено для этого случая, и примерно такое же количество всего остального. Французское шампанское лилось рекой, как и другие лучшие французские и немецкие вина – по сорок ящиков каждого вида.
Гости были разряжены сообразно случаю. Воздух наполняли ароматы напудренных плеч и надушенных декольте. Волосы многих джентльменов были напомажены макассаровым маслом и ярко блестели в свете бумажных фонариков. Даже с закрытыми глазами, только слушая веселый шум голосов, Орри мог бы сказать, что прием удался. Смех и разговоры были достаточно громкими для того, чтобы их услышали даже в Колумбии, думал он.
Вечер выдался теплым. Орри было душно в сюртуке, жилете и шейном платке. К тому же температура, казалось, еще больше поднималась, или это просто действовало шампанское. Обходя гостей, он все время держал бокал в руке, и как только напиток заканчивался, рядом обязательно оказывалась чья-нибудь черная рука и подливала его, просил Орри об этом или нет.
Впрочем, духота и неудобная одежда были ничтожной малостью в сравнении с тем удовольствием, которое он получал. Этот прием для него словно отражал все то прекрасное и изысканное, что было в его родном штате. Яркие огни, еда, вино, музыка – все это создавало атмосферу удивительной доброжелательности. Как по волшебству, все прежние раздоры отошли в сторону, и Орри наблюдал эти чудесные преображения собственными глазами.
Тиллет и Джордж рассказывали друг другу какие-то истории и громко хохотали, как будто между ними никогда не было никаких споров. Орри видел, как они снова наполнили свои бокалы и отправились гулять рука об руку.
Раскрасневшись
Констанция танцевала с такой легкостью и задором, что даже заслужила восторженную похвалу своего партнера. Обняв ее, Кларисса сказала:
– Ты отплясываешь, как настоящая южанка. Уверена, что не хочешь перебраться к нам?
– Просто вечер такой замечательный… и так много приятных людей, что, возможно, я и соглашусь, Кларисса.
Орри не спеша вышел наружу. Прислонившись к белой колонне, он потягивал шампанское и улыбался гостям. Он был чуточку пьян, но чувствовал себя превосходно. Однако оказалось, что не все разделяют его благодушное настроение. Купер все еще не забыл, как накануне вечером его обидело поведение отца. Это было видно по его надутому лицу, когда он в стороне от всех пил свое вино.
Орри подошел к брату и ласково ткнул его в плечо, пролив немного шампанского на его рукав.
– Ну же, да развеселись ты наконец! – сказал он. – Ты ведь не можешь не признать, что вечер удался на славу.
– Удался, – согласился Купер без особой искренности. – Но было бы еще лучше, если бы люди всегда были так приветливы с янки.
Орри моргнул:
– Эй, если тебе нравится прием, почему ты не улыбаешься?
– К сожалению, я не могу не думать о том, какой ценой все это достигается. Как ты мог бы заметить, далеко не все здесь веселятся.
И он медленно и важно показал рукой туда, где вдоль веранды, обливаясь потом, старый негр, которому стукнуло уже шестьдесят восемь лет, нес на плечах два тяжелых ящика с вином. Проследив за его взглядом, Орри рассвирепел, но не сказал ни слова и просто отошел в сторону.
С этой минуты настроение его безнадежно испортилось. И все, что он видел и слышал теперь, только еще больше усиливало его досаду, смешанную с горькой печалью.
Изрядно захмелевший отпрыск семьи Булл дернул за веревку, на которой висели зажженные бумажные фонарики, один из них загорелся и чуть не поджег кринолин тетушки Бетси Булл. Она выбранила своего юного родственника и заставила его пойти к конской поилке и обливать голову водой, пока не протрезвеет. Тот сразу перестал хихикать.
Однако вовсе не раскаяние послужило причиной такой внезапной перемены. Просто он выпил столько, что желудок не выдержал, и беднягу вырвало прямо перед тетушкой. Несколько гостей, оказавшихся рядом, тут же поспешили отойти, кривясь от отвращения, а одна дама даже едва не лишилась чувств, побледнев как полотно и с трудом держась на ногах. Видно, все начало поворачиваться в худшую сторону, подумал Орри.
Немного позже, уже в доме, полном гостей, Орри вдруг увидел Джастина Ламотта. Он сидел в вальяжной позе, положив ноги в блестящих лакированных ботинках на соседнее плетеное кресло, в которое мог бы кто-нибудь сесть, так как все остальные места были заняты.