Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– …Откровенно говоря, мне все равно, кого выдвинут партии, – разглагольствовал Джастин. – Янси был прав: традиционная партийная преданность стала теперь пустой болтовней. Голосуешь за вигов – значит отдаешь голос за партию, которая уже просто калека, если не труп. Голосуешь за демократов – встаешь на сторону организации, которая больше не представляет интересов этого региона. Я лично склоняюсь к Американской партии. Никаких иммигрантов. Никаких католиков. Уверен, они скоро добавят к своей программе: «Никаких аболиционистов».
Орри пристально смотрел на ботинки Джастина, смысл
Через десять минут он прислонился к стене столовой, чтобы понаблюдать за тем, как Джордж вальсирует с Мадлен. Джордж уже давно высказывал желание пригласить Мадлен и теперь явно наслаждался танцем.
Орри поднял бокал, плеснув шампанское на рубашку, и понял, что слегка перебрал. Но ему было все равно. Минуло уже четверть двенадцатого, шумная вечеринка продолжалась своим чередом, не требуя его вмешательства. Даже если бы он рухнул сейчас без сознания, ничего бы не изменилось.
Впрочем, падать он не собирался. Во всяком случае, пока мог стоять на ногах и смотреть на Мадлен. Как же она была прекрасна, как грациозно кружила в ярком свете свечей с его лучшим другом! Ее молочно-белая грудь в глубоком декольте изумрудно-зеленого шелкового платья казалась еще бледнее. Цвет ее туалета изумительно подходил к ее темным волосам и бархатистым глазам.
Джордж танцевал просто превосходно. Ничего удивительного, подумал Орри, сделав еще глоток, ведь у него все руки и ноги на месте.
Как бы ему хотелось не быть жалким калекой! Танцевать сейчас с Мадлен под эту чудесную музыку. Перестать скрывать свою любовь, которая наполняла его сердце горечью, ведь он думал о Мадлен каждую минуту и так страстно, до боли, желал ее. Его губы сжались в тонкую линию, в темных глазах, отражавших огни свечей, вспыхнул гнев. Не глядя он протянул в сторону пустой бокал, и чья-то черная рука, державшая бутылку, тут же наполнила его.
– Она просто чудесная партнерша! – сообщил Джордж, подводя Мадлен к Орри после окончания танца. – Невероятно обаятельная. Но я вижу, меня ищет Констанция. Ты меня извинишь, Орри? К вашим услугам, миссис Ламотт. – И он ушел, оставив порозовевшую Мадлен и взволнованного Орри наедине.
– Теперь я понимаю, почему ты его так любишь, – сказала Мадлен. – Он добрый, умный и веселый… – Она раскрыла веер и начала им обмахиваться. – Великолепный вечер. Как жаль, что он скоро закончится…
Орри заглянул ей в глаза – опьянев, он не думал об осторожности.
– Все кончается слишком быстро, Мадлен. Месяцы пролетают как один день. То время, что нам осталось…
Мадлен захлопнула веер с такой силой, что одна из пластинок сломалась.
– Не надо… – прошептала она беззвучно, одними губами, прикрыв глаза. – И вдруг, к изумлению Орри, отступила назад, двигаясь неестественно, как марионетка. – Да, время летит быстро, не правда ли? Мы все состаримся, прежде чем поймем это. – (Почему она говорит так громко? – подумал Орри.) – Знаете, как меня уже называет Форбс, сын Фрэнсиса? Тетушка Мэдди!
Она
– А, вот ты где, дорогая!
При звуке этого голоса они оба оглянулись. Разумеется, это был Джастин.
– Говорят, ты тут танцевала с каким-то янки, – продолжал он, подходя ближе. – Надеюсь, он к тебе не прижимался?
Несмотря на улыбку, его самодовольное лицо выражало холодную скуку, а своим глупым замечанием он намеренно хотел оскорбить гостя Орри. Ответить на его выходку Орри не мог, как бы ему этого ни хотелось. Улыбка мистера Ламотта обращала его реплику в шутку, и любой, кто воспринял бы ее всерьез, выглядел бы в глазах остальных неотесанным грубияном.
Джастин согнул руку в локте, предлагая ее жене.
– Не хочешь ли отведать что-нибудь из прекрасного угощения, предложенного нашим радушным хозяином, дорогая?
– Ты иди вперед, Джастин. Я уже достаточно съела…
– Я настаиваю.
Он бесцеремонно схватил ее правую руку и сунул себе под локоть. От унижения щеки Мадлен вспыхнули. Когда Джастин уводил ее прочь, она украдкой успела бросить на Орри короткий взгляд, полный желания. Такое же желание, уже почти нестерпимое, испытывал и он. Так не может больше продолжаться, сказал он себе. Что-то должно произойти. Из этого тупика непременно должен найтись какой-то выход.
Может, это произойдет не сейчас и даже не скоро, но чутье подсказывало Орри, что произойдет обязательно. И что потом? Станут они ближе друг к другу или расстанутся навсегда?
Не в силах больше выносить чудовищное напряжение, сжигавшее его изнутри, Орри вдруг развернулся, шагнул вперед и швырнул бокал о стену. Десятки крошечных осколков разлетелись по полу.
Ему стало немного легче, и он уже с досадой спрашивал себя, как можно было так распуститься. Слишком много выпил? К счастью, никто, кажется, ничего не заметил. Орри поднял руку – из маленького пореза на костяшках пальцев на запястье медленно стекала кровь.
Мимо в вихре вальса промчались Билли и Бретт. Они не заметили ни Орри, ни его порезанную руку, ни его пустых глаз. Под сверкающими подвесками люстры, окруженные качавшимися огнями ламп и свечей, они были заняты только друг другом. Билли хотелось, чтобы музыка звучала и звучала и чтобы эта ночь не кончалась никогда.
– Перед тем как я спустилась вниз, принесли камелии, – сказала Бретт; Билли облегченно вздохнул, потому что до сих пор она молчала о его подарке. – Их было так много, – добавила она. – Такая корзина наверняка стоит целое состояние.
– Думаю, Хазарды могут себе это позволить, – сказал он и тут же почувствовал себя ужасно глупо после такого напыщенного замечания.
Боже, от сияния ее глаз, милого наклона головы и сдержанной, но такой обаятельной улыбки у него просто мутился рассудок. Джордж как-то сказал ему, что многие кадеты Вест-Пойнта считают романтику помехой учебе и дают клятву не поддаваться ей, чтобы сохранять трезвость ума. Билли вполне мог понять такие принципы, но считал, что ему самому уже поздно воспитывать в себе холодность. Да ему этого и не хотелось.