Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Он лежал в маленькой тополиной рощице, разложив вокруг талисманы из своей священной связки – птичьи перья, чей-то коготь, трубку. От его покрытой язвами ноги исходил отвратительный запах гниющей плоти. Он был очень стар, его морщинистая кожа напоминала мятую коричневую бумагу. Старик знал, что его смерть близка, поэтому совсем не испугался этой странной троицы. Серая Сова начал расспрашивать индейца.
Звали его Сильная Птица. Он объяснил им причину большого перехода на восток. Около шестисот шайеннов во главе с вождями Красный Медведь, Серые Глаза и Маленькая Накидка решили сдаться солдатам
– Тридцать вигвамов, – произнес он тонким голосом, и веки его задрожали. – Они уже едят своих лошадей.
– А где они, дед? – спросил Серая Сова.
– Хотели двинуться к Сладкой Воде. А пошли или нет, не знаю. Мне знакомо твое лицо. Ты ведь из Настоящих Людей?
Серая Сова ссутулился:
– Был когда-то…
– Старость разрушила мое тело. Мне за ними не успеть. Я попросил их бросить меня, даже если найдут солдаты, все равно. Ты поможешь мне умереть?
Они нарубили веток и соорудили высокий погребальный помост на одном из самых крепких тополей. Потом Чарльз отнес туда старика и аккуратно положил на помост вместе со всем его имуществом; Маджи помогал, стоя внизу. Теплые лучи солнца освещали спокойное лицо индейца, и Чарльз с удивлением увидел, что он даже слегка улыбается.
Когда они отправились дальше, Серая Сова сказал:
– Было очень великодушно помочь ему добраться до Висячей Дороги. Такой поступок уж точно не совершил бы тот, кого звали Чарли-шайенн. Человек, который хотел только убивать.
– Теперь я хочу убить лишь одного, – ответил Чарльз. – И мне кажется, удача к нам возвращается. Мы найдем его.
Конечно, в нем опять говорила слепая вера. Однако солнце и весна взбодрили его, к тому же люди Красного Медведя действительно могли видеть какого-нибудь белого; такую возможность нельзя было исключать. Это теперь Красный Медведь – вождь деревни, а когда-то, как сказал им Серая Сова, он был одним из вождей общины яростных Красных Щитов, что, без сомнения, и объясняет его отказ сдаваться вместе с другими.
Деревню они увидели еще издали на правом берегу реки Суитуотер. Шайенны и не пытались как-то спрятаться. Средь бела дня горели кухонные костры; и с пригорка Чарльз увидел в подзорную трубу, как несколько мужчин с лохматыми звериными шкурами на головах танцевали, встав в большой круг на краю селения. Ветер доносил негромкий стук барабанов.
Маджи тоже посмотрел в трубу.
– Какого черта они там пляшут? – с необычной для него резкостью спросил он. – Разве они не умирают с голоду?
– Массаум, – сообщил Серая Сова.
– Говори по-английски.
– Это название церемонии, – пояснил Чарльз. – Они кладут в яму раскрашенную шкуру бизона, чтобы так отметить день, когда бизоны пришли на землю. А танцоры изображают оленей, лосей, волков и лисиц. Этот ритуал – мольба о пище. Старик ведь сказал, что они голодают.
Маджи облизнул губы:
– Безумие какое-то.
– Ты не обязан идти со
– Ну конечно! Я забрел в такую даль, чтобы превратиться в подлого труса? Так, по-твоему? Помнится, кто-то учил меня совсем другому. – Он посмотрел на ввалившиеся глаза Чарльза, на его отросшую почти до пояса бороду и вдруг поморщился, как от боли. – Знаю, это звучит жестоко. Но я просто думаю, что все это напрасно. Твоего мальчика больше нет, Чарльз.
– Он жив, – спокойно ответил Чарльз. – Серая Сова! Ты идешь или остаешься?
– Иду.
Индеец внимательно посмотрел на деревню:
– Только сначала надо зарядить все оружие.
Стоял прекрасный солнечный день. Совсем неподходящий для трагедий вроде пропажи сына или подведенного от голода живота. Легкий ветер нес по небу пухлые облачка, которые отбрасывали на землю причудливые, медленно плывущие тени. Трое всадников ехали по одному, выстроившись зигзагом, как учил Чарльза Джексон.
Первым их заметил один из танцоров. Он замахал рукой и что-то прокричал своим. Барабаны умолкли. Мужчины, женщины и дети бросились к тому краю деревни, что был ближе к чужакам. Все мужчины были пожилыми или совсем дряхлыми, молодые воины наверняка отправились куда-нибудь на поиски еды. Еще издали Чарльз увидел, как сверкает солнце на лезвиях ножей и металлических наконечниках копий. Ни одной собаки в деревне не бегало; типи индейцев были ветхими и рваными. И все это селение на берегу Суитуотер представляло собой довольно жалкое зрелище.
Ветер продолжал дуть в их сторону. Чарльз чувствовал запах падали, дыма и немытых тел. Ему не понравились изможденные злые лица за спинами танцоров, как не понравилось и свирепое выражение на лице невысокого старого воина, который вышел им навстречу с восьмифутовым красным копьем и таким же красным кожаным щитом. Рога на его головном уборе тоже были красными, но выгоревшими от времени; видно, с былой славы этого воина прошло уже очень много зим.
Чарльз поднял руки ладонями наружу и заговорил на их языке:
– Мы пришли с миром.
– Вы охотники?
– Нет. Мы ищем маленького мальчика, моего сына.
После этих слов несколько старых женщин начали о чем-то перешептываться. Маджи тоже это заметил и удивленно поднял бровь. Эти исхудавшие старухи со слезящимися глазами вели себя так, словно знали, о ком говорил Чарльз.
– Можно нам ненадолго остановиться в вашей деревне? – спросил Чарльз.
Вождь Красный Медведь выставил вперед щит:
– Нет. Я знаю того человека за твоей спиной. Он отвернулся от Настоящих Людей и ушел помогать белым дьяволам из фортов. Я тебя знаю, Серая Сова! – воскликнул он, потрясая щитом и копьем.
Один из танцоров с обрывком шкуры на голове пригнулся к земле и угрожающе поднял нож.
– Вы солдаты! – заявил вождь.
– Нет, мы не солдаты, Красный Медведь… – заговорил Серая Сова.
Вождь ткнул в их сторону копьем и крикнул:
– Солдаты! Позовите Свистящую Змею!
Маджи достал из седельного чехла «спенсер».
– Не смей, – сказал ему Чарльз по-английски. – Один выстрел – и нас разорвут в клочья.
– Сдается мне, они и так это сделают… – Голос Маджи слегка дрожал.