Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
– Помни, – сказал он и торопливо поцеловал жену в щеку, – я люблю тебя. А теперь – вперед!
Мадлен вылезла в окно. Потом Пруденс осторожно подала ей Исава; стараясь не задеть острых краев, Мадлен взяла мальчика на руки и поставила на землю. Энди выпрыгнул через боковое окно и помчался в темноту.
– Эй, глядите! – закричал кто-то из клансменов. – Один удирает!
Громко заржали лошади. Как минимум двое сразу бросились в погоню. В ночи прогремели выстрелы. Джейн как раз спрыгнула на землю следом за Пруденс. Она сразу поняла, что Энди больше нет, и не смогла сдержать короткого душераздирающего
– Динамит! – раздался чей-то голос перед входом в школу.
– Зажег! – донесся ответ.
Что-то влетело в окно и покатилось по полу. Над острыми осколками стекла в низко расположенной раме появилась извилистая струйка дыма. Мадлен подтолкнула Пруденс и потащила за руку Исава:
– Бежим отсюда! Скорее!
– Куда? – выдохнула Пруденс.
– Вперед!
Прямо перед ними высился ряд огромных дубов, между которыми темнели густые заросли юкки. Если бы они смогли пробраться через колючие кустарники, то вышли бы к болоту, где скрывалась твердая, хотя и очень узкая тропа. Даже при дневном свете ее было нелегко отыскать, и пройти по ней тоже мог не каждый, но другого пути к спасению у них не оставалось. Теперь им могли помочь только удача и яркий лунный свет.
– Держитесь за руки, – велела Мадлен, нащупывая пухлую ладонь Пруденс, холодную и влажную от страха.
Другой рукой Мадлен держала руку Исава. Они бросились в темноту, которая вставала за школой, как стена.
Низко растущие стебли юкки больно кололи ноги. «Бороды» испанского мха, свисающие с деревьев, касались лиц, словно враждебные руки. Впереди лежала непроглядная чернота, не видно было даже блеска болотной воды. Мадлен уже и забыла, какой густой и непроходимый этот лес.
Исав заплакал. Сзади них черноту ночи прорезал ярко-красный свет. Они почувствовали, как дрогнула земля, когда от взрыва обвалились стены школы и взметнулась в воздух крыша. Мадлен увидела, как в вышине проплыл горящий обломок парты, как будто это был легкий воздушный шар. Они бежали, слыша за спиной торжествующие крики и топот копыт.
Мадлен побежала быстрее. Становилось все труднее дышать, в груди щемила боль. Школы больше не было. Энди погиб.
– Я не могу бежать быстрее, не могу! – рыдала Пруденс.
– Если не сможешь, мы все умрем.
Собрав все силы, Мадлен мчалась через колючки, не обращая внимания на треск рвавшейся юбки и изрезанные лодыжки. Наконец деревья расступились, и в лунном свете блеснула вода солончаков.
Мадлен остановилась, прижала к груди кулак, пытаясь успокоить боль. Внимательно оглядела болото в поисках тропы, ведущей к Саммертону. Раньше она часто ходила по ней, но всегда днем, и теперь, плохо соображая от страха и усталости, с трудом вспоминала, куда нужно идти. Лунные блики на воде и заросли камышей еще больше сбивали с толку.
– Они гонятся за нами, – прошептала Джейн.
Мадлен и сама уже слышала.
– Сюда… – Она шагнула через тинистую воду, молясь о том, чтобы память ее не подвела.
Двое куклуксклановцев вытащили тело Энди из темноты на свет пожара. Его затылок превратился в месиво, а рубашка пропиталась кровью от ворота до пояса. Дез взглянул на труп, потом сорвал с головы колпак и обежал взглядом горящие развалины школы.
–
– Я пойду с тобой, – глухо проговорил из-под капюшона Геттис; блестящее помповое ружье в его белых холеных руках выглядело неуместно.
– Ты останешься здесь, за главного. Может подойти кто-нибудь из ниггерской милиции. Если вам придется отступать, уходите в разные стороны.
– Дез… – жалобно, как ребенок, которому не дали игрушку, заныл Геттис. – Я ведь, как и ты, столько ждал, когда можно будет расправиться с этой полукровкой! У меня столько же прав…
Ламотт ткнул ему в подбородок ствол старого шестизарядного «уокера»:
– Никаких прав у тебя нет. Я здесь командир.
Нужно было спешить – где-то на границах сознания уже мелькали белые искры. Он не хотел, чтобы очередной приступ свалил его с ног и лишил триумфа. К тому же оставалось еще предупреждение Тиллмана.
Геттис был упрям и не хотел отступаться. Когда он снова начал причитать, Дез размахнулся и ударил его сбоку по голове рукой с пистолетом – так, что торговец едва не упал. Геттис увидел безумный блеск в его глазах. Во всем облике Деза Ламотта, в этом белом треугольнике в его ярко-рыжих волосах было что-то дьявольское.
– Хорошо, Дез, – сказал Геттис. – Они твои.
Мадлен чувствовала, что все идут неуверенно, как и она сама. Они шли в воде глубиной около шести дюймов, то и дело увязая в илистом дне, поэтому не могли двигаться достаточно быстро. Обманчивые блики лунного света на поверхности болота мешали разглядеть дорогу впереди, камыши шуршали и качались под ветром, еще больше запутывая беглецов. Несколько раз Мадлен, шедшая впереди, сбивалась с узкой зыбкой тропы. Пруденс совсем выбилась из сил. Она тащилась последней, все время всхлипывая и что-то невнятно бормоча.
– Боже милостивый! – вдруг вскрикнула Джейн, оглянувшись на внезапный шум за спиной.
Мадлен остановилась, крепко держа руку Исава.
Сначала она услышала только плеск воды под ногами их преследователя. Он шел не таясь и не старался ступать как можно тише. Потом она увидела огромную нескладную фигуру с какими-то невероятно длинными руками. В одной был зажат пистолет.
– Сейчас я доберусь до вас, твари черномазые! – прокатился над болотом гулкий звук его голоса; из камышей выпорхнула испуганная цапля, громко хлопая крыльями. – Сегодня вы все наконец-то сдохнете!
Пруденс застонала. Потом упала на колени, сложила перед собой руки и начала бормотать молитву, низко опустив голову.
– Вставай, слышишь? – Мадлен в бешенстве наклонилась над плечом учительницы, и это спасло ее от двух пуль, выпущенных Ламоттом.
Исав снова громко заплакал.
Мадлен встряхнула Пруденс:
– Если ты не встанешь, он нас убьет! Надо бежать!
Он снова приближался, неуклюже вскидывая руки и ноги, похожий на нелепое и ужасное огородное пугало, прыгающее по болоту, размахивая пистолетом. Три женщины и мальчик бросились бежать. Страдания Мадлен были невыносимы. Вот так внезапно, в одну ночь, все закончится, думала она. Школа, Энди, теперь их собственные жизни. Нельзя было недооценивать этих смехотворных ряженых в их дурацких балахонах.