Север и Юг. Великая сага. Компиляция. Книги 1-3
Шрифт:
Теплый воздух не помог Чарльзу избавиться от вкуса грязи и дурного виски во рту. Еще никогда в жизни он не испытывал такой выжигающей ярости. Она терзала его, как соль и уксус, попавшие в открытую рану.
– Пожалуйста… куда вы меня… – заскулил Бент.
– А ты, белая шваль, сейчас отправишься прямиком в ад, – сказал Маджи, величественный в своем гневе.
– Куда?
Чарльз наклонился, чтобы Бент его точно услышал:
– К своему Ватерлоо.
РАЗГУЛ КУ-КЛУКС-КЛАНА
Ночь насилия в долине Эшли
Школа в Монт-Роял уничтожена во второй раз
Двое погибших
Президент Грант в ярости
Раненый
От нашего специального корреспондента в Чарльстоне
ТЕТРАДЬ МАДЛЕН
Май 1869-го. Сегодня похоронили Пруденс Чаффи и Энди Шермана. Они лежат рядом – так захотели мы с Джейн. Я прочитала четырнадцатую главу Евангелияе от Иоанна…
Лавуэлл сбежал из округа. Тела Деза Л. так и не нашли. Я больше не испытываю к нему ненависти и чувствую только глубокую печаль. Мне рассказали, что все четыре года войны он служил в полку «Стрелки Пальметто», но и после поражения конфедератов продолжал бороться за свои весьма сомнительные идеалы. Выступал за сохранение рабства в разных формах, твердил о превосходстве белой расы, о чести своей жестокой и надменной семьи. Неужели люди постоянно должны становиться жертвами дурных убеждений, которые скрываются под маской притягательной добродетельности?..
Снова думаю о Д. Л. Почему-то своей смертью он пробудил во мне мысли, которых не вызывал, когда угрожал нам. Как и миллионы других людей с обеих сторон, этого человека во многом изменила и искалечила война. Ее горький опыт будет влиять на жизнь целого поколения, а возможно, и следующего тоже. В Чарльстоне до сих пор говорят о том, как война отравила Купера. Я знаю, какой след оставила в твоей душе Мексика, мой дорогой супруг. И почему тот неизвестный янки, имени которого мы никогда не узнаем, отнял у тебя драгоценную жизнь там, под Питерсбергом. Если бы не Самтер, сецессия, генерал Ли и все эти грандиозные события и личности, ныне уже покрытые флером ложного романтизма, возможно, Ламотт и не был бы вовлечен в свое последнее обреченное сражение за Монт-Роял.
Но, как я уже говорила, жалость имеет свои пределы. И я добьюсь, чтобы Клан получил справедливое наказание. Р. Геттис все еще в чарльстонском госпитале в плохом состоянии, а расследование идет очень медленно. Один добрый друг сказал, что я могу обратиться к нему за помощью в любое время. Завтра еду в Колумбию, возьму с собой пистолет.
От Миллвуда и Сэнд-Хиллс ничего не осталось. Из-за вынужденного банкротства Уэйд Хэмптон в прошлом декабре потерял все свои земли. Повышение налогов, сокращение доходов от урожая, инфляция – все эти несчастья росли как снежный ком, пока миллионный долг не привел его к краху.
Теперь Хэмптон и его жена Мэри жили в крайне стесненных условиях – у них был только скромный дом на небольшом клочке земли, который ему удалось сохранить. Но они тепло приняли Мадлен и настояли, чтобы она осталась у них ночевать, на импровизированной постели в комнате, которую генерал использовал как кабинет.
Возраст уже давал о себе знать, но генерал был все так же энергичен и свеж. Пока Мэри накрывала стол к чаю, он ушел куда-то с багром и корзиной для рыбы и спустя час принес четырех лещей на ужин. Мэри начала чистить рыбу, а Хэмптон позвал Мадлен в кабинет. Там он расчистил место для чашки на заваленном бумагами столе и заодно показал Мадлен какую-то красивую книгу с золотым тиснением.
– Протоколы общенационального съезда демократов в Нью-Йорке в прошлом июле, – сказал
– Я читала, что вы были одним из делегатов.
– Республиканцы назвали его съездом бунтовщиков, – без тени горечи ответил Хэмптон. – Бедфорд Форрест тоже был делегатом. И Питер Суини, заправила Таммани-холла [141] . Весьма странная парочка, надо сказать, но такова уж Демократическая партия.
– Как раз о генерале Форресте и о его Клане я и приехала поговорить. Я хочу, чтобы преступников наказали.
141
Политическое общество Демократической партии США в Нью-Йорке.
– А что сделали власти?
– Пока ничего. Уже прошло две недели, скоро появятся какие-нибудь новые дела, и все вообще об этом забудут. Только я не забуду. Убиты двое моих друзей, и они как минимум заслуживают, чтобы их убийцы были наказаны.
– Согласен. Что касается Форреста, то мне доподлинно известно, что он готов отрицать свою связь с Кланом и приказал его распустить. Все это зашло слишком далеко даже для него.
– Вряд ли это утешит жену Энди или братьев и сестер Пруденс Чаффи.
– Я понимаю вашу горечь. Грант презирает Клан. Позвольте мне написать ему. И еще я попрошу о том же генерала Ли. Мы в добрых отношениях. Я давеча организовал в Атланте небольшую страховую компанию и от имени всех ее участников просил его занять место председателя. Он отказался, сказав, что место руководителя лексингтонского колледжа его вполне устраивает. Но мы друзья, а его слово имеет вес. – Он задумчиво погладил бакенбарды и тихо сказал с заметной грустью: – Все-таки бывает иногда какая-никакая выгода в том, чтобы быть старым воякой, который прошел через все это живым.
Мадлен отметила, что слова «целым и невредимым», которые обычно добавляют в таких случаях, он не произнес.
Когда Рэндалл Геттис начал понимать, где он находится, к нему пришел полковник Орфа К. Манро. Старшая медсестра предупредила его, что долго задерживаться нельзя. Манро с едкой улыбкой заверил ее, что его миссия не потребует много времени.
– Я здесь от имени и по поручению президента Гранта.
Для большей уединенности медсестра развернула ширму, и Манро сел рядом с кроватью. Геттис напоминал испуганного ребенка; он натянул простыню до самого подбородка и нервно теребил ее короткими толстыми пальцами. Правое стекло его очков разбилось еще во время стычки в Монт-Роял, а вставить новое пока возможности не было, поэтому он с трудом всматривался в лицо посетителя сквозь паутину трещин, разбегавшихся от центра линзы.
– На меня возложена обязанность сообщить вам, – начал Манро с обманчивым дружелюбием, – что небольшой ручной станок, на котором вы печатали газету в своем магазине, конфискован. Вы больше не будете заниматься распространением ненависти, мистер Геттис.
Геттис молчал, понимая, что худшее впереди.
– Я бы высек вас хлыстом, если бы это было позволено. Даже ваша рана не помешала бы мне это сделать, потому что вы и вам подобные, по моему глубокому убеждению, как никто, заслуживаете порки. Вы как злосчастная династия Бурбонов во Франции; эти короли настолько полны высокомерия, что не помнят прошлого, и настолько глупы, что не хотят извлекать из этого прошлого урок. – Манро глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Однако мне отказано в средстве наказания, о котором я упомянул, и это к лучшему. Взяться за хлыст означало бы опуститься до вашего уровня. Так что вместо этого я задам вам вопрос. – В его глазах мелькнуло что-то жесткое, даже отчасти садистское. – Вы знаете о Драй-Тортугас?