Север помнит
Шрифт:
Они столько сделали и получили столько откликов из разных концов страны, что Железный Трон должен уже знать о готовящемся наступлении. И у Ланнистеров есть что противопоставить Эйегону, хотя они слабеют с каждым днем. Вера, должно быть, донельзя взбешена преступлениями Серсеи Ланнистер, а что касается Тиреллов…
– Милорд?
Коннингтон раздраженно обернулся.
– Я занят.
– Не настолько, что не можете спуститься и поприветствовать новых гостей.
– Новых гостей?
– Ну да. Их двое. Бастард из Морского Рубежа и Рыцарь Цветов.
Последнее имя привлекло внимание Коннингтона.
– Лорас
– Разве? Что ж, в мире не так уж много парней, похожих на него, даже несмотря на обожженное лицо. Они приплыли около часа назад, что-то наплели портовой страже, те их пропустили, и Эйегон уже принимает их. Вместе с девушками.
Да уж, это взрывоопасная смесь.
Коннингтон сбежал вниз по ступеням в главный зал, ожидая, что Тирелл и Мартеллы уже пытаются выцарапать друг другу глаза, но вместо этого стал свидетелем примечательной сцены. Принц в компании Арианны и Элии радушно общался с сереброволосым молодым человеком, который, если смотреть со стороны, так был похож на Рейегара, что у Коннингтона замерло сердце. Пока он приходил в себя, то заметил второго молодого человека в белом плаще с капюшоном, на дублете у него была роза Тиреллов. Но слухи об ожогах…
– Милорд, - принц Эйегон с улыбкой взглянул на него. – Удача сегодня как никогда благосклонна к нам. Позвольте представить Аурана Уотерса, Бастарда из Морского Рубежа и бывшего мастера над кораблями у королевы-Ланнистерши. Он только что объявил, что боевые корабли, построенные по ее приказу, теперь находятся в моем полном распоряжении.
– Неужели? – Может, этот Уотерс и похож на Рейегара, но Коннингтон с подозрением отнесся к такому щедрому предложению. – Почему?
Уотерс пожал плечами.
– Я наемный моряк, м’лорд. После того как с Серсеей случилась небольшая неприятность, Тиреллы меня перекупили.
Ну да, еще бы. Нет смысла жаловаться на людей, чью верность можно купить за золото, особенно учитывая само название и род занятий отряда, который составляет основную часть их войска, но Коннингтон с нетерпением ждал того дня, когда найдутся люди, которые присягнут Эйегону не из корысти.
– А Тиреллы, семья королевы Томмена Баратеона и десницы короля, разрешили вам приехать сюда? – Он пристально посмотрел на второго молодого человека.
– Разрешили. – Сир Лорас Тирелл сделал шаг вперед и снял капюшон. – Лорд Коннингтон, нам с вами, двум мертвецам, о многом нужно поговорить.
– Сир Лорас. – Коннингтон склонил голову. – Мне всегда казалось, что кипящее масло более смертоносная вещь, чем вино.
– Милорд может убедиться, что, в отличие от вас, это не просто слухи, - Лорас с горечью указал на обожженное лицо. Метнув вызывающий взгляд на принцессу и Песчаную Змейку, он добавил: - Я предпочел бы поговорить в уединении.
Арианна и Элия с неприязнью посмотрели на него, но Эйегон кивнул.
– Конечно, сир. Вы проделали долгий путь и вправе ожидать любезного приема. Оставьте нас, будьте добры, - обратился он к своим кузинам.
– Я поужинаю с вами позже.
Арианна сделала реверанс и вышла более или менее послушно, но Элия перед уходом наградила Эйегона поцелуем, который никак нельзя было назвать сестринским. Хоть лорд Джон и не рад был это видеть, но он преисполнился гордостью от того, как деликатно и ловко Эйегону удалось уладить это дело, учитывая давнюю вражду между Хайгарденом и Солнечным Копьем. Это умение ему очень
– Ваше величество, - сказал сир Лорас, когда они с Эйегоном и Коннингтоном остались одни. – Мне… приятно снова посетить Штормовой Предел. Как же вам удалось покорить его?
Эйегон скромно улыбнулся.
– В основном это заслуга Золотых Мечей. Думаю, вряд ли вы ожидаете услышать, как я буду восхвалять собственные достижения.
«Разумно, - заметил Коннингтон. – Он и словом не обмолвился о военной стратегии, но это вовсе не выглядело как оскорбление». И тем не менее, он почувствовал укол обиды от того, что за ним не послали незамедлительно после приезда Уотерса и сира Лораса, что Эйегон счел нужным единолично принять их предложение, а его известить уже о свершившемся факте. Нужно привыкать. Если он будет спрашивать моего совета, когда станет королем, это не право, а честь. Впрочем, я вряд ли проживу долго и не смогу увидеть, как он правит.
От этой мысли лорд Джон опечалился. В иные дни он почти примирялся со стремительно надвигающейся смертью, а иногда он проклинал все на свете, мечтая вырезать серую отраву из своего тела. Сколько времени он потеряет. Сколько деяний, совершенных Эйегоном, не увидит. Хотя, может быть, это не так плохо. Скоро я встречусь с Рейегаром.
Коннингтон тряхнул головой и сосредоточился на переговорах. Впрочем, он не много пропустил. Эйегон выражал вежливые соболезнования увечьям сира Лораса, а сир Лорас отвечал что-то столь же малозначительное. Но ни один из них не отличался терпением, поэтому они быстро перешли к сути дела.
– Полагаю, вы приехали сюда не только для того, чтобы оживить детские воспоминания? – спросил Эйегон.
– Разумеется, нет, - натянуто ответил сир Лорас. Коннингтон поначалу решил, что рыцарь так напряжен и насторожен из-за ожогов и свойственной ему резкости характера, но потом понял, что сир Лорас изо всех сил старается не потерять самообладание. В юности он был оруженосцем Ренли Баратеона, и о них ходили непристойные слухи, которые Варис, четыре раза в год посылавший Эйегону отчеты из Красного Замка, с удовольствием пересказывал. Но…
«Он любил Ренли, так же, как я любил Рейегара», - внезапно понял Коннингтон. Его сердце болезненно сжалось – от сочувствия к товарищу по несчастью, а еще от ревности, потому что Лорас, по крайней мере, обрел свою любовь, - по словам Вариса, Ренли весьма пылко отвечал рыцарю взаимностью. Но не стоит больше думать об этом.
– Нет, - отвечал сир Лорас, взяв себя в руки. – Я приехал от имени моего брата Уилласа, моей леди-бабушки Оленны, моей сестры Маргери и, конечно, моего лорда-отца Мейса. Вашему величеству, без сомнения, известно, что моя сестра, трижды бывшая замужем и дважды овдовевшая, находится в заключении и, возможно, уже приговорена Верой к смерти. Кроме того, мой отец обвиняется в чудовищной беззаконной казни лорда Гавена Вестерлинга, его семьи и леди Рослин Талли. Если вы сдержите данное вами в письме обещание оправдать доброе имя Маргери и доказать миру, что мы невиновны в этих преступлениях, я прямо здесь и сейчас готов присягнуть вам на верность от имени моей семьи и отдать в ваше распоряжение всю мощь Хайгардена и Простора.