Север помнит
Шрифт:
Санса задумалась, потом сказала:
– Нет. Этот путь не для нас.
– Но тогда куда?
– В Лунные горы.
Это незамедлительно вызвало поток возражений, особенно у Джека:
– Что? Ты сошла с ума, женщина? Мы не можем…
– Я теперь ваша леди, - холодно сказала Санса, - так что не смейте оскорблять меня. Да, в Лунные горы. Тамошние кланы хорошо знают лорда Тириона, они служили ему. С нами нет лорда Тириона, как надеялся Подрик, но есть кое-кто другой.
– Кто?
– Я, - ответила Санса. – Жена Полумужа.
========== Серсея ==========
– Он уже близко. – В тусклом свете, косо падающем из высокого
– Пусть приходит. – Королева была спокойна. – Сколько людей было у Станниса Баратеона? Сколько кораблей? Разве не говорили тогда, что к рассвету мы все будем мертвы? Уж прости, что я не трясусь от страха.
– Без сомнения, ваше величество помнит, - любезно заметила Тиена, - что в тот раз мы потерпели бы сокрушительное поражение, если бы не Тиреллы. А еще я припоминаю, что значительную роль в победе сыграла цепь.
Серсея вспыхнула.
– Как ты смеешь смеяться мне в лицо, дура ты этакая? Мы выиграли ту битву благодаря дикому огню, и это я приказала Гильдии пиромантов изготовить как можно больше этого зелья. Что до Тиреллов, они еще худшие предатели, чем Станнис, - по крайней мере, тому хватило приличий объявить о своей измене открыто. В прошлый раз ты мне сказала, что этот так называемый Эйегон не мог взять Штормовой Предел в одиночку, только если лорд Мейс тайно послал кого-то ему на помощь.
– Так я и сказала, миледи, - подтвердила юная септа с хитренькой шаловливой улыбочкой. – А нынче пташка мне напела, что Тиреллы открыто присягнули самозванцу. Наш дорогой храбрый всеми любимый сир Лорас, как выяснилось, не совсем мертв.
– Эти сукины дети уже ничем не могут меня удивить. Но скажи-ка мне, дорогая, не так давно ты уверяла меня, что Эйегона обвинят в убийстве предателей. Как же так вышло, что западные и речные лорды теперь, по твоим словам, переметнулись к нему?
– Увы, - Тиенна с невинным видом пожала плечами. – Кто я такая, чтобы предвидеть людскую злокозненность? Возможно, вашему величеству приходила в голову мысль, что убить Вестерлингов и леди Рослин на площади Бейелора было… как бы это сказать… кощунственно?
– Сам Верховный септон подписал те указы прежде Томмена. Если это его оскорбляет, пусть разглагольствует о ереси и богохульстве в самой глубокой из семи преисподних.
– Это сильно задело простой народ, а не только Веру.
– Тогда их всех тоже нужно казнить. Любой, кто сочувствует предателю, сам предатель. Если им не по душе защита, которую им дает король, пусть остаются без защиты.
– Это все равно что пытаться казнить ветер, ваше величество, - со вздохом промолвила Тиена. – К тому же тогда те, кто останется в живых, сами откроют ворота Эйегону, когда он…
– У нас что, нет Золотых Плащей?
– Есть, и много. Но сейчас ими командует какой-то захудалый межевой рыцарь, который едва может написать собственное имя, не то что противостоять такой непредсказуемой силе.
– А где сир Аддам? Он донес
– Ворон уже вернулся из Эшмарка. Похоже, сира Аддама там нет. А если вы лишите лорда Дамона Марбранда его сына и наследника, одного из лучших и немногочисленных полководцев, которые еще остались у вашего величества…
– Место сира Аддама в Королевской Гавани, рядом с Томменом. А его отсутствие во время войны – это измена. Готова поставить все золото Бобрового Утеса, он тоже решил предать нас. Если он объявится, пусть его схватят и бросят в темницу.
– К тому времени как ваша милость сменит гнев на милость, королевство сильно поредеет, - сказала Тиена, чуть слышно хихикнув. – А есть кто-нибудь, кого вы оставите в живых?
Когда-то Джейме сказал мне, что, если придется защищать нас и нашу семью, он готов сразиться хоть с целым миром. Это, как и все, для чего Джейме был слишком слаб, стало ее ношей.
– Себя, - ответила королева, - Томмена и Мирцеллу. На остальных мне наплевать.
При этих словах она заметила в глазах Тиены мимолетный блеск, как будто эта жеманная девчонка и вправду обеспокоена тем, что видит перед собой, тем, какое чудовище она выпустила на свободу. Но тут же все прошло, словно и не было.
– Хочу вам напомнить, - сказала девушка, - если его величество останется в городе, когда тот будет взят, мятежники вряд ли будут хорошо с ним обходиться. Он всего лишь мальчик и стоит хорошего выкупа, но, когда кровь горяча, на такие вещи не обращают внимания. Они убьют его на месте, жизнь вашего сына за жизнь детей Таргариена, так что этот самозванец взойдет на Железный Трон по трупам детей, как сделал Роберт. Доверьте мне защиту короля Томмена, и я в нужное время выведу его из Королевской Гавани.
– И куда ты его отведешь? – Серсея безучастно отхлебнула из кубка, стоявшего под рукой. Вино дрянь, ведь провизии в столице уже не хватает, потому что самозванец перекрыл путь из Штормовых земель, но ей было все равно.
– Спрячешь его в каком-нибудь доме Матери, так надо полагать?
– Со мной он будет в безопасности, - сказала Тиена, глядя на нее прозрачными голубыми глазами. – Навсегда.
Королева улыбнулась. В самом деле, в Королевской Гавани царил полный развал; как и следовало ожидать, Мейс Тирелл не сумел организовать хоть сколько-нибудь надежную оборону, и простые люди вынуждены готовиться к тому, чтобы, вооружившись вилами и комьями навоза, самим защищать свои дома от армии, которая, по слухам, достигала десятков тысяч воинов. Это будет настоящая бойня, а какой откроется вид…
Ко всему прочему, поскольку все мужчины, кто еще дышит, уже где-то сражаются, Серсею не охраняют так строго, как раньше. Так что она вновь могла более или менее распоряжаться в Крепости Мейегора, и, если позволит время, возможно, ей удастся очаровать нескольких колченогих юных дуралеев, призванных на замену ее прежней страже. Волосы уже отрастают. Говорят, бедняки в Блошином Конце уже жрут друг друга, воробьи бунтуют, позапрошлой ночью разъяренная толпа вломилась в Великую Септу Бейелора, и там не осталось ни одной нетронутой септы, но королеву это не трогало. Она – львица из Утеса, и вот цена за то, как с ней обошлись; она надеялась, что мятежники отымели Моэллу, Сколерию и Юнеллу по два, по три, по сотне раз. Скорее всего, это была лучшая ночь в их жизни.