Север помнит
Шрифт:
– Нет, - ответила она. – Я никто.
Лжешь. Это слово пульсировало у нее в мозгу, когда она забиралась в первую гондолу, которая остановилась по ее знаку. Лжешь, лжешь, лжешь. Арья перегнулась через край, как будто от этого лодка могла идти быстрее. Первые лучи рассвета окрасили восточный горизонт, отбрасывая призрачные тени на серые трущобы Браавоса.
Она выскочила из гондолы на полпути, отдала лодочнику все деньги, что были при ней, и нырнула в темный переулок. Кэт и Слепая Бет знают каждую тропинку. Почему-то он не стал ее преследовать. Может быть, он думал, что она вернется к нему. Интересно, Морского
К тому времени, как показался Черно-Белый Дом, солнце уже встало. Арья припустила бегом. Осталось сделать самую малость. Мне всегда говорили, я могу уйти, если захочу. Но мне не говорили, что это значит. Не всю правду.
В зале, как всегда, было холодно и темно, в гробницах мерцали свечи, у фонтана лежали тела тех, кто пришел, помолился и выпил зачарованной воды. Арья встала в середине зала, глядя под ноги и загнанно дыша. Она знала, куда идти. Нужно спуститься в комнату с лицами и постараться снять это лицо. Потом забрать Иглу из тайника. Может, сир Джастин возьмет меня с собой. Обратно в Вестерос. Но что если Якен притворится одним из наемников и доберется до нее? Никогда я не стану свободной, никогда. Мне всю жизнь придется оглядываться.
Она сделала шаг.
В дальнем конце зала открылась дверь.
Арья в испуге схватилась за нож, но это был всего лишь добрый человек, который смотрел на нее с изумлением и ужасом. Наконец он сказал:
– Да смилуются над тобой боги, дитя. Что ты наделала?
– Я убила Морского лорда. – Она с вызовом выпрямилась. – Как ты сказал мне.
– Ты сделала это как Арья Старк, - сказал добрый человек. – С мыслями Арьи Старк и побуждениями Арьи Старк. Думаю, ты сама понимаешь, что провалилась.
– Нет. – Арья крепче сжала нож. – Это все ложь.
– Возможно. Но это и не правда. – Добрый человек сделал знак рукой. – Пойдем. Ты должна вернуть чужое лицо и получить обратно свое. А потом ты уйдешь.
Именно этого я и хочу. Она подалась вперед. И остановилась.
Смотри своими глазами. Слушай своими ушами.
Якен сказал, я не могу уйти. Я знаю слишком много, и все равно недостаточно. Я так ничему и не научилась.
– Нет, - сказала Арья и сделала шаг назад.
Добрый человек вздохнул.
– Дитя, - сказал он. – Ты могла покинуть нас гораздо раньше и не тратить время – свое, наше, бога. Зачем ты упорствуешь во лжи? Ты столько лгала, что ложь должна бы уже стать твоей второй натурой, но это не так. Ты девочка. Ребенок. Дитя.
«Девочка должна вырасти», - подумала Арья, - «или умереть». Она сделала еще шаг назад.
– Я могу сделать это не больно, ты просто уснешь, - сказал добрый человек. – Не вижу причины тебя мучить. Идем, девочка. Идем.
Она вынула нож.
– Не пойду.
Он моргнул и, похоже, удивился.
– Девочка идет своим путем, - сказал он, а потом, еще до того как что-либо изменилось, она вдруг поняла. Добрый человек шагнул вперед, и его фигура начала расплываться. Он провел рукой по лицу и встряхнул бело-рыжими волосами. Красивое лицо, обаятельная
– Волчья девочка, - сказал Якен Хгар. – Ну ты и упрямая.
Арья повернулась и побежала, но стоило ей добежать до двери, та захлопнулась, а все свечи в склепах засияли, словно драконий огонь. Она увидела свое отражение, умноженное в сотню, в тысячу раз в осколках зеркал на черных стенах. Он наступал на нее, и его отражений тоже были тысячи, и невозможно понять, где настоящий Якен.
Арья в отчаянии оглянулась. И вдруг поняла.
Отсюда есть только один путь.
Она побежала, слепо отбиваясь ножом, но лезвие пронзало лишь воздух.
– Дитя, - раздался голос Якена совсем рядом. – Идем.
Не пойду. Не пойду. Единственным, что не отражалось в зеркалах, был черный фонтан. Чтобы стать орудием Многоликого, у тебя не должно быть души, не должно быть сердца. Ты принесешь в жертву свое прошлое и все мечты о будущем… Ни один яд не сделает этого за тебя. Только ты сама можешь убить в себе любовь и ненависть. Но ты не обязана делать это, дитя. Тебе двенадцать, почти уже тринадцать. Скоро ты расцветешь. Скоро ты станешь женщиной. Ты можешь приносить в этот мир жизнь, а не смерть.
Она взбежала к краю фонтана.
“Сестренка”, - прозвучал голос Джона в ее голове. – “Я ушел. Очень далеко. И ты тоже”.
«Да, и я тоже», - подумала она. – «Это точно». Есть единственный путь убить любовь и ненависть или возродить их вновь. Принести себя в жертву и увидеть, примет ли эту жертву Многоликий, или он сдерет с нее фальшивую личину и откроет ее истинное лицо. Единственный путь избежать ножа и человека, который направит удар. Возможно, единственный путь увидеть Нимерию и Вестерос. Узнать, солгал ли сир Джастин, и понять, что все это было не зря.
Арья взяла чашу и погрузила в темную воду. Она поднесла ее к губам, закрыла глаза, прочла молитву и выпила все до капли.
========== Бран ==========
Темнота под холмом была полной и совершенной, и темнее этой темноты не было ничего. Черная словно чернила, она проникала в легкие, дышала вместо тебя, убивая любое воспоминание о свете. Когда Бран открывал глаза, он каждый раз махал рукой перед лицом, но ничего не видел. Иногда ему казалось, что он вообще не просыпается, а его дух все еще парит среди деревьев на холодном ветру, рыщет между трепещущих красных листьев и снежных сугробов. И с каждым разом ему становилось все труднее понимать, где сон, а где явь.
Однако на этот раз он проснулся внезапно и резко. Пробуждение было мощным, словно удар, вышвырнувший его прочь от неба и луны, камней и звезд, и холода, холода, холода, в уютное гнездо из корней, где он проводил время, когда становился оборотнем. Воздух был теплым, душным и пах землей. Бран слышал шум воды. Сложно было думать о зиме и о времени вообще. В сказках старой Нэн люди заходили под зачарованный холм и выходили оттуда двести лет спустя. В сказках Миры тоже. Может быть, двести лет уже прошло и все умерли. Уже некоторое время он не мог найти Лето, и последнее, что он помнил, – это голубые глаза, холодные руки, мертвецы, сражающиеся в снегу, и рушащиеся заклятия. И следопыт – что-то о следопыте. Но Бран никак не мог припомнить, что именно.