Северная Аврора

Никитин Николай Николаевич

Два маяка с Попова острова подмигивали вдаль белыми огнями. Передний маяк работал с проблеском в полсекунды. Задний, восточный - с проблеском в три десятых. Все было тихо, только чайки с криками носились над водой, выискивая добычу.

Через час после прибытия в Кемь советская делегация - Павлин Виноградов, Зенькович и переводчик, одновременно выполнявший обязанности секретаря, - была приглашена на борт "Сальвадора".

Николлс встретил делегацию дружески. Сегодня он был одет по-парадному в длинном морском сюртуке, сидевшем на нем свободно, как

пальто.

Стюард в накрахмаленной белой куртке принес в адмиральскую каюту графин бренди и тяжелые корабельные рюмки из литого стекла. В каюте приятно пахло смолой, морем, деревом и пряным табаком. Николлс сказал, что заседание комиссии придется отложить до завтра, так как английский комендант Кеми и его офицеры находятся в отъезде. Раньше он этого, к сожалению, не знал... Капитан Томсон, командир крейсера "Аттентив", ведающий реквизированным морским транспортом, также прибудет только завтра. Сейчас он находится в Сороке, и за ним специально будет послан тральщик "Сарпедон". Собирать комиссию без Томсона и коменданта, заявил Николлс, не имеет никакого смысла.

– Подождем!
– шутливо сказал он, обращаясь к Павлину Виноградову. Ждать лучше, чем догонять. Вы ведь, кажется, любите русские поговорки?..

Зная, что Виноградов возглавляет советскую делегацию, адмирал относился к нему с особой предупредительностью.

– Как видите, в Кеми полный порядок, - прибавил он, показав рукой на бухту.

Но Павлин как будто и не слыхал этих слов.

– Мы сойдем на берег, - беспечным тоном сказал он.
– Проедем пока в Кемь.

Адмирал покачал головой и дотронулся до рюмки брэнди с такой осторожностью, словно боялся, что раздавит ее одним прикосновением пальцев.

– Я прошу вас этого не делать.

– Это просьба или приказ?
– невольно усмехнулся Павлин.

Адмирал сделал удивленные глаза:

– Разве я могу вам приказывать? Мурманский краевой совет телеграфно запретил.,. Обратитесь к председателю Совета господину Юрьеву. Кемь сейчас также в его ведении.

– Разговаривать с этим вашим лакеем я не намерен, - твердо сказал Павлин, глядя прямо в глаза адмиралу и с трудом сдерживая гнев.

Не медля больше ни секунды, он поднялся с кожаного дивана. Стюард подал ему макинтош и старую черную шляпу. Павлин не спеша, будто испытывая терпение стюарда, оделся, кивнул Николлсу и вышел из каюты. Зенькович и переводчик последовали за ним.

– А ну его к черту!
– на ходу сказал Павлин Зеньковичу.
– Пропади он пропадом! Лицемерная сволочь!..

Спустившись по трапу на вельбот и отчалив от яхты, он приказал гребцам, вопреки требованию Николлса, плыть прямо в порт, к Попову острову.

На палубе "Сальвадора" появился Николлс. Офицеры, окружавшие адмирала, что-то ему говорили и показывали пальцами на вельбот. Но адмирал только махнул рукой.

Павлин усмехнулся.

– Нервничают...
– сказал он Зеньковичу, сидевшему рядом с ним на корме вельбота.

Через два часа делегация вернулась на "Гориславу". Яхта потушила огни. Началась

мучительная, бессонная ночь. Павлин и Зенькович молча ворочались на своих койках, снова и снова вспоминая все, что им пришлось услышать сегодня в Кеми.

Капитан порта Попова острова и сотрудники морского хозяйства с возмущением и негодованием рассказали Павлину и Зеньковичу о зверствах англичан в Кеми. Они назвали фамилии расстрелянных советских людей и долго перечисляли все те бесчинства, которые начались после вступления в Кемь английских войск. Оказалось, что дело зашло гораздо дальше, чем Павлин предполагал. Аресты и расстрелы продолжались. Советской власти в Кеми уже не было, вместо нее, по указке англичан, возник самочинный городской совет из меньшевиков и эсеров.

В каюте было жарко. Павлин беспрестанно пил воду. Он подошел к Зеньковичу, лежавшему на койке.

– Мы правильно сделали, что приехали сюда, - горячо заговорил Павлин. Видеть все собственными глазами! Знать не по слухам, а точно... Это необходимо!.. Необходимо Москве, Ленину! Кроме того, - волнуясь, продолжал он, - я надеюсь освободить кое-кого из арестованных. Я решил категорически этого требовать.

– Попробовать можно, - отозвался Зенькович, - только смотри, как бы нас самих не зацапали...

Зенькович встал. Они вышли на палубу. Свежий ночной ветерок шевелил полы шинели, которую военком, выходя, накинул на плечи.

– Что будет завтра?
– спросил Зенькович, и в голосе его прозвучала тревога.

– Завтра?
– переспросил Павлин.
– На заседании предъявим свои требования. Мне кажется, все ясно.

– Я не о заседании. Тут-то действительно все ясно. Я о будущем... О войне. Ты видишь, что с каждым часом наша страна все больше превращается в поле битвы, в военный лагерь. Нынче каждый советский человек должен стать прежде всего бойцом... воином революции... Как мы будем отражать врага? Какими средствами? Вот это надо обдумать.

Две строгие, суровые линии обозначились у Зеньковича на лбу. Он взял Павлина под руку, и они долго шагали по палубе, разговаривая о предстоящих событиях.

Остаток ночи они решили провести на палубе. Здесь легче дышалось. Зенькович расстелил свою шинель, оба растянулись на ней и сразу уснули.

Заседание на "Сальвадоре" состоялось днем. Кают-компания быстро заполнилась английскими офицерами. Все расселись за длинным овальным столом, покрытым синей суконной скатертью. Адмирал Николлс открыл заседание и предоставил слово капитану Томсону.

Командир "Аттентива" давал объяснения с таким веселым лицом, как будто рассказывал смешные анекдоты. По его словам, пароходы "Соломбала", "Михаил Кази", "Север", "Новая Земля", "Михаил Архангел" понадобились английским властям только для перевозок...

– Военных, конечно?
– жестко перебил его Зенькович.

– Разумеется.

– Но ведь вы захватили их вооруженной силой? Ваш крейсер стрелял по "Михаилу Кази". Это точно установлено... Есть свидетели.