Сейф дьявола
Шрифт:
— Когда утром я пришла к больному, он опять звал Боркина, — произнесла она, как бы избавляясь от тяжкой ноши.
Симор молча кивнул и вновь обратился к экрану. Некоторое время он внимательно следил за дыханием Калаха, потом повернулся к сестре:
— Вы сделали ему укол полмарина?
— Три единицы, как вы приказали, господин профессор.
— И как он спал?
— Как сейчас, — кивнула Агата в сторону экрана. — Беспокойно, потел, временами просыпался.
— Отменим полмарин, — неожиданно сказал Симор, как будто только сейчас решился на этот шаг.
Агата
— Но, профессор, вы же приказали…
— Не бойтесь, сестра Агата, у меня еще нет склероза. На сегодня полмарин отменим.
— Но больной находится в критическом состоянии, ночью у него были судороги, он бредил, звал Боркина…
— Вы сказали об этом доктору Крузу?
— Конечно. Он, как всегда, применил копалин.
— Это правильно, — кивнул Симор и впился взглядом в экран, внимательно изучая лицо Калаха, но не увидел ничего настораживающего. — Вы записали все на пленку?
Она молча кивнула и спустя минуту проговорила:
— Запись у вас в сейфе.
— Вы золото, сестра Агата! Каждые три часа делайте больному уколы только копалина-ультра. На ночь и на завтрашний день назначения дам позже.
Когда монахиня вышла из комнаты и растворилась в сумраке Коридора, Симор снял пиджак, повесил его на спинку стула и уселся к монитору.
Пациент зашевелился на кровати, безуспешно пытаясь перевернуться на другой бок. Он с трудом приподнял голову, но долго держать ее не смог. Она бессильно упала на подушку, веки больного задрожали, в глазах появились слезы. Некоторое время он всхлипывал и беззвучно шевелил губами, прежде чем ему удалось заговорить. Это было похоже скорее на громкое рыдание, вырвавшееся из груди.
— Бор-кин… — тяжело простонал он, и в голосе его прозвучали не только боль и бесконечное отчаяние, но и что-то большее — надежда.
Симор бросился к рукоятке громкости и быстро повернул ее. Губы Калаха снова задрожали и с трудом раскрылись.
— Бор-кин? Ты здесь, Боркин?
Голова его бессильно упала, и губы застыли.
Симор еще долго наблюдал за пациентом, потом встал и беспокойно заходил по кабинету. Он понял, что стал свидетелем действия полмарина, который отупляет мозг, но одновременно устраняет и все внутренние преграды. Под влиянием полмарина пациенты говорили о вещах, спрятанных на самом дне памяти, о которых они добровольно никогда бы не упомянули.
Профессор возвратился к монитору и стал думать, что же предпринять. Калах лежал, крепко сжав губы. Он снова погрузился в сон, не подозревая, какие муки уготовил своим лекарям.
«Беер утверждает, что это просто какая-то навязчивая идея», — вспомнил Симор, но тут же отбросил этот вариант: трудно поверить, что Калах никогда не встречался ни с каким Боркиным. Наоборот, судя по всему, этот человек должен был играть в его жизни решающую роль. Другие в его положении, когда силы подходили к концу, звали мать, отца, детей…
Симор встал и быстро подошел к окну. Выглянув на улицу, он вновь стал мучительно думать, кто же этот таинственный Боркин. Может быть, это действительно агент, руководитель Калаха?
Он
«Чтобы работать в разведке, все-таки нужно иметь определенные данные», — успокаивал себя Симор, глядя на аллею, ведущую к клинике, по обеим сторонам которой высились ветвистые старые деревья.
Бросив взгляд на затянутое тучами небо, он отошел от окна и выдвинул ящик стола. Вынул оттуда папку с характеристикой Калаха. Там говорилось, что это человек неуравновешенный, непостоянный, у которого отсутствует способность глубоко анализировать свое поведение. К тому же взбалмошный и нерешительный, склонный излишне критиковать окружающих и упорно отстаивать свои взгляды. «Такого человека не будет держать ни одна разведка», — подумал Симор и положил папку обратно в стол. Вновь не спеша подошел к окну, выглянул на улицу. И как раз вовремя: к клинике приближался черный «бентли» — в гости приехал Ник Беер.
Симор быстро отошел от окна, чтобы тот, выходя из машины, случайно не увидел его, и присел на краешек стола. Приезд Беера взволновал его больше, чем этот таинственный Боркин. Он потянулся через стол к телефону — Люси Барфорд ответила тут же.
— Дайте мне Гордана, только, умоляю, скорее! — торопливо проговорил Симор.
— Что случилось, профессор? Пациент заговорил? — тут же раздался голос капитана.
— Да, но я звоню не поэтому. Приехал Беер… Вы сказали…
— Вы же знаете мои указания. Действуйте соответственно. Жду от вас подробного доклада.
— А что делать, если он захочет пройти к пациенту? Пустить его?
— Конечно. Но внимательно следите за тем, чтобы он что-нибудь не подсунул пациенту.
— Вы имеете в виду негал?
— Откуда мне знать? Просто не спускайте с него глаз. И попробуйте предложить ему отдохнуть у вас пару дней, только осторожно.
Едва Симор успел положить трубку и нажать на клавишу управления монитором, пряча его в крышку стола, как распахнулась дверь и в комнату ворвался Беер.
— Ты знаешь, что случилось?! — воскликнул он прямо от двери, задыхаясь то ли от ярости, то ли от спешки.
— Что такое? Кэтлин дала тебе отставку? — засмеялся профессор и тут же достал бутылку коньяку и наполнил рюмку.
— Это тоже, но дело в другом. Подготовься к самому худшему, приятель. Скоро сюда прибудут Кларии с Калаховой.
— Что?! — воскликнул Симор потрясенно. Его лицо налилось кровью. — Ты, наверное, шутишь?
— Да нет, — ухмыльнулся Беер. — Просто Калахова решила любой ценой увидеть мужа, а Кларин тащит с собой, чтобы та за нее замолвила словечко. Она надеется, что ты разрешишь свидание.