Сезон клубники
Шрифт:
Всю дорогу до дома Артем молчал, а когда я остановила у подъезда, будто очнулся.
– Когда ты говорила, что за детьми поедешь? – спросил он почти равнодушно, и я посмотрела на него удивленно.
– Путевка у них кончается через шесть дней. Мне казалось, мы вместе поедем. Разве ты не соскучился по ним?
– Конечно, соскучился, как ты можешь спрашивать! Мне кажется, что за эти десять дней, пока я их не видел, мы прожили целую жизнь.
– И мне так кажется, – шепнула я, целуя его. – Но ты не ответил: я поеду
– Нет, не стоит загадывать, – сказал он, все еще о чем-то раздумывая. – Может, за это время все и выяснится.
– Что – все? Ты имеешь в виду пропавшую Лилию?
– И не только ее. Я думаю о Валерии. Выходит, что она все это организовала...
– Может, не только она, но и ее Рафик.
– Не важно. Главное, это она пообещала нам, что все будет тип-топ. Получается, вызвала на верную смерть. Санька-то погиб, а я спасся чудом...
Он поцеловал меня как-то с надрывом. Чувствовалось, что эти мысли не дают ему покоя.
– Но Саша... у него случился сердечный приступ.
– А почему? Потому что он чувствовал, что в нашем деле нечисто, переживал... нет, в его смерти тоже Валерия виновата. И что же, никак за это не поплатится?
– Ты собираешься мстить женщине?
Я пыталась сбить его с этого настроя. Злилась. Что-то говорила, к чему-то призывала, но он уже мыслями был далеко.
– А какая разница, кто она? Разве человеку не все равно, какого пола его убийца?
Глава восемнадцатая
Когда я привезла из сельской больницы Артема, то устроила его отдыхать, а сама поехала к родителям. И рассказала им обо всем, то есть примерно одну четвертую от всей истории, случившейся с нами. Заодно отдала один старый долг, хотя мама бурно протестовала.
– Я давала их не вам, а внукам, – говорила она.
Но я должна была с ней расплатиться, потому что деньги эти как бы связывали меня с той неприятной порой в наших отношениях с Артемом, когда он почти отошел от дома, а я не обращалась к нему даже по поводу отсутствия денег. В общем, в один прекрасный момент я заняла нужную сумму у матери, чего прежде не делала никогда.
– Если ты давала деньги внукам, то лучше купи им что-нибудь. Потрать деньги, как говорит наш бухгалтер, целевым назначением. То-то они обрадуются...
Сообщение о ранении Артема мать потрясло, но весьма своеобразно.
– И ты была в это время вместе с ним? – вскричала она. – В одной машине?!
– Нет, ехала следом, – ехидно сказала я.
– Белла, сейчас не время для шуток. Я так и знала, что в конце концов этот шофер...
– Мама! Если ты будешь продолжать говорить в том же тоне, я уйду.
– Галочка, что ты в самом деле, – как всегда мягко принялся журить ее папа, – девочка переживает за мужа, это же так естественно.
– Как ты не понимаешь! – не могла успокоиться мама. – Дети могут
Она поневоле все время срывалась на крик. Говорят, что якобы бабушки любят внуков гораздо больше, чем детей, но к моей маме это утверждение не относится. Она любила внуков и уделяла им столько внимания, сколько и должна уделять бабушка, но меня... меня она до сих пор любила больше и сейчас наверняка умирала от страха, представляя, что я могла погибнуть.
К сожалению, мы с ней слишком хорошо друг друга знали. И как ни жестоко это звучит, я понимала также, что моей маме нельзя уступать. Она как агрессивный полководец тут же осваивала это уступленное пространство и с еще большим напором шла вперед на захват следующего. И так до бесконечности.
– Все, мама, проехали, – решительно прервала я ее стенания. – Вряд ли когда-нибудь еще я поеду с ним в рейс... Кстати, навещать Артема не нужно.
– Как это не нужно? – сразу вскинулась она. – Как бы то ни было, он наш зять.
Ну почему моя мама всегда все делает назло? Только что метала в адрес Артема громы и молнии, и вот уже возмущается, что ее освобождают от тягостной обязанности навещать его.
– Как-нибудь потом. Сейчас ему вредно волноваться.
– Ты хочешь сказать, что мой приход... – начала закипать мама, – вызовет дополнительные волнения и ухудшит его состояние?!
Но тут я и сама одумалась. Делать больше нечего, как дразнить собственную мать. Что поделаешь, если ее реакция давно предсказуема. Я знаю заранее, что она скажет и как себя поведет, и при желании могу играть на струнах ее души нужную мелодию. Люди авторитарные и самоуверенные весьма однообразны.
В общем, я стерва еще та, вся в свою мамочку! Сначала довела ее до точки кипения, а потом дала задний ход – поменяла тон на просительный:
– Давай лучше сделаем так: через неделю я поеду в лагерь за детьми. Артему к тому времени станет гораздо лучше, мы все вместе соберемся, приготовим шашлыки и закатим пир на весь мир. Хорошо?
– Хорошо, – медленно произнесла мама.
Может, она и авторитарная, но вовсе не дура.
А потом я заехала за Танькой, а уже с ней вместе ходила на рынок, купила говяжью мякоть и пообещала сделать свои фирменные отбивные, пока она будет общаться с моим мужем.
– Со своим дружком, – сказала я.
Иной раз они о чем-то секретничают, а когда в комнату вхожу я, то замолкают. Я не ревную, но угрожаю им тоже завести себе друга, с которым буду секретничать.
– С Андреем ты не поругалась? – спросила я, потому что застала Таньку одну, вяло переговаривающуюся с попугаем Петькой.
– Не поругалась. Он на дежурстве... Ты не знаешь, сколько лет живут попугаи? Наверное, Петька давно на пенсии, потому и всем недоволен. Интересно, мясо хоть у них вкусное?