Сезон клубники

Кондрашова Лариса

Говорят, попугай не обладает мозгами, он лишь к месту и не к месту повторяет человеческую речь. Глядя на Петьку, я в это не верила. По крайней мере инстинкт самосохранения у него на грани с человеческим.

– Таня хар-рошая! – льстиво выкрикнула птица.

– Боишься, когда страшно! – засмеялась подруга.

– Погоди ты с попугаем! Лучше позвони Андрею, скажи, пусть приезжает к нам после дежурства.

Знала бы мама, что мы в тот же день собирались увидеться с друзьями, в то время как ей самой приход в наш дом заказан.

Что

поделаешь, друзья – это положительные эмоции, столь необходимые для быстрейшего выздоровления моего мужа, а приход моей мамы, увы, лишняя головная боль. Она не удержится, чтобы не упрекнуть его в том, будто бы он подставлял под пули ее любимую дочь. Вот я могла даже предсказать, какими выражениями моя родительница станет пользоваться!

– Привет, герой!

Андрей стоял перед Артемом, слегка покачиваясь на носках, и не торопился подать ему руку.

– Хочу сразу расставить все точки над i. Твой «макаров» я тебе не отдам. И скажи спасибо, что ты еще так легко отделался. Как говорится, без оформления нарушения.

Я покраснела прямо-таки до пунцового цвета и беспомощно оглянулась на мужа. Странно, что до сих пор у нас об этом не заходил разговор.

– Мент и есть мент, – фыркнул Артем, – что еще от него можно ожидать?

– Хамите, парниша! – покачал головой Танькин жених. – Оформи как следует разрешение – тут я тебе могу помочь, – и не надо будет прятать оружие, да еще женщину в свои игрушки вовлекать.

– Андрей! – возмущенно крикнула я. – Никуда меня Артем не вовлекал. Он потерял сознание, вот этим я и воспользовалась.

Откровенно говоря, я была расстроена. Нельзя таким тоном разговаривать с моим мужем. Он небось и слушать теперь об Андрее не захочет. А я уже нарисовала в воображении идиллическую картину: Таня выйдет за Андрея замуж, и мы станем дружить семьями.

– Прошу за стол, – заторопилась я, – отведайте наших фирменных пельменей.

Татьяна удивленно на меня оглянулась. Судя по всему, она с моих же слов пообещала Андрею отбивные.

Но против них высказался Артем:

– Пельмени и только пельмени! Я их сто лет не ел.

Пришлось сбегать в магазин и докупить к куску говядины свинину.

Теперь я отмечала каждую черточку в наших новых отношениях: мы с мужем потихоньку возвращались к тому, чем я прежде не слишком дорожила, потому что считала, будто наш союз навсегда и не надо прилагать каких-то особых усилий по его сохранению.

А ведь и в самом деле когда-то мы лепили пельмени по триста штук и закладывали их в морозилку на случай прихода гостей или для нас – ужин на скорую руку. Обычно происходило это по вечерам, как и сегодня, мы всей семьей сидели за кухонным столом. И рядом устраивались наши дети, соревнуясь, у кого лучше получится. Вот только тесто обычно раскатывал Артем, а на этот раз я, – его рука еще побаливала.

Самые обычные наши совместные дела я стала воспринимать как особое счастье,

как откровение, без которого мне, оказывается, так плохо жилось.

Моя влюбленность в мужа приобрела какой-то мученический оттенок. Я так его любила, что старалась даже пореже на него смотреть, потому что в моем взгляде он мог прочитать чуть ли не собачью преданность. Ничего с собой поделать я не могла.

Стоило подумать, что я могла Артема потерять, как мое сердце начинало испуганно биться, и взгляд, наверное, становился беспомощным, потому что, поймав его, Артем гладил меня по голове и приговаривал:

– Ну-ну, все будет хорошо, все уже позади.

Однако этих уверений мне было мало. Казалось, уйди я ненадолго в магазин или, к примеру, в парикмахерскую, как он исчезнет. Я вернусь, а дома никого нет. Это превратилось у меня в манию. Едва выйдя из дверей квартиры, я со всех ног бежала обратно, чтобы успеть перехватить мужа хотя бы на лестнице. И заставала обычную картину. Он читал или ремонтировал что-то по дому, на что не требовалось одновременного усилия обеих рук. И никуда не собирался уходить.

Татьяна заметила мое лихорадочное состояние сразу, едва появилась на пороге кухни, где я дорезала салаты к столу.

– Что с тобой? – спросила она, передавая мне торт и бутылку нашего любимого с ней «Киндзмараули». – У вас с Артемом все в порядке?

– Все в порядке, – сказала я, отводя взгляд.

– А ну-ка посмотри на меня! У тебя в глазах страх. Чего ты боишься?

– Боюсь потерять Артема, – призналась я, стараясь не расплакаться.

– Он что, опять начал уходить из дома?

– Нет, что ты, никуда он не уходит. Но дело в том, что до сих пор не объявилась Лилия... Помнишь, жена Саши?

– Конечно, помню. Ты говорила, будто она хотела расквитаться с той северной бандершей?

– Вот именно.

– Действительно, полная дурь. Но при чем здесь твой Решетняк? Пусть милиция с этим разбирается.

– Милиция! Ты думаешь, он верит в то, что милиция может разобраться?.. Погоди, еще немного времени пройдет, рана заживет, и мой муж начнет проявлять нетерпение, как птицы перед отлетом на юг.

– Ну у тебя и сравнения.

– Не говори, всякая дурь в голову лезет, а что делать, не знаю.

Я не сдержалась и заревела.

Танька похлопала меня по плечу – утешать она не умела:

– Не плачь. Может, Артем никуда ехать не собирается. У тебя, оказывается, стресс куда серьезнее, чем ты хочешь всем показать. Надо поговорить с Андреем, чтобы приструнил твоего супруга.

С тем Татьяна и вышла к мужчинам, которые против ожидания о чем-то оживленно беседовали.

– Представляешь, Громышев, жена Артемкиного друга пропала. Белка говорит, поехала брать за одно место ту торгашку, которая принимала у дальнобойщиков клубнику, а потом послала по следам «КамАЗа» своих крутых ребятишек. И обратно не вернулась.