Сезон любви
Шрифт:
– Я вовсе не…
– Да, понимаю. Я тоже работаю на них не из-за денег. Мне нравится мистер Ди, а он болен.
– Кейд хочет жениться, пока отцу не стало хуже. Пока он еще может порадоваться свадьбе.
– Я же говорю, очень порядочный парень.
– Он был президентом студенческого совета в Колумбийском университете. И капитаном команды по лакроссу. А еще состоял в обществе «Фи-бета-каппа» [14] .
– И это достойно восхищения.
– Ну да, достойно, – повторила Рената. – Но я бы предпочла не спешить со свадьбой.
14
«Фи-бета-каппа» –
Кейд Дрисколл считался завидной партией, и последние десять месяцев Рената провела как в тумане: страшно гордилась собой и в то же время не могла поверить, что Кейд выбрал именно ее, скромную, выросшую без матери первокурсницу, ничем не примечательную. Однако сейчас на смену трепетному благоговению пришло другое чувство. Она побаивалась Кейда, вернее, того, что теперь он будет постоянно присутствовать в ее жизни. Боялась необратимости. Замужества.
– Сколько тебе лет? – поинтересовался Майлз.
– Девятнадцать.
– Шутишь! – не поверил Кейд. Вид у него был ошарашенный. – Придется забрать у тебя пиво.
– А тебе сколько?
– Двадцать четыре, – ответил он, глядя на грудь Ренаты. – Похоже, ты обгорела.
– Забыла лосьон.
Рената надавила пальцем на кожу, и появилось белое пятно. Она поджаривалась, как бекон.
– На, держи! – сказал Майлз.
Он кинул ей свою рубашку, и мягкая прохладная ткань упала Ренате на колени. От рубашки пахло мужчиной, но запах отличался от запаха Кейда. Тот пользовался одеколоном. Рубашка Майлза пахла отбеливателем, потом и хвойным мылом. Все смешалось, ясность исчезла окончательно. Рената любила Кейда – а какая женщина его не любила бы? – но чем отчетливее становилась перспектива скорого замужества (дурацкий список Сьюзен, поздравления отца), тем меньше ей хотелось замуж. Боже, как отреагирует Экшн! Наверняка она рассвирепеет, а может, даже решит, что Рената не достойна звания ее лучшей подруги. Чего-чего, а этого Ренате не вынести. Если бы нужно было выбрать отца или Кейда, она выбрала бы Кейда. Но вот если бы предложили выбор между Кейдом и Экшн, то победила бы Экшн. О чем это говорит? Рената смотрела на серферов, не отводя глаз от Салли. «Ей нравятся женщины». В отношениях Ренаты с Экшн присутствовала интенсивность, которой не хватало ее отношениям с Кейдом. Волнение, восторг, страсть – все это было в их пьянящей дружбе, которой они обе гордились. Они часто заходили в столовую, держась за руки.
«Мы любим друг друга», – часто повторяла Экшн.
Майлза окликнули. Какие-то ребята натягивали волейбольную сетку. Высокий смуглый парень, волосатый как медведь, ударил кулаком волейбольный мяч.
– Будешь играть?
– Надо было сесть подальше, – покачал головой Майлз. – Пойду, схожу туда. Сейчас вернусь.
– Как хочешь. Сыграй с ними. Ты же мне не нянька.
Рената вытянулась на полотенце и закрыла глаза, пытаясь вообразить, каким бы оказался день, если бы все пошло так, как она представляла утром: долгожданный день на острове Нантакет, проведенный на пляже. Вместо этого перед глазами вставал белый крест, часть ее матери. Первым делом нужно будет расспросить о кресте Маргариту, решила Рената.
Через несколько минут кто-то опустился на песок рядом с Ренатой. Она открыла глаза и увидела Салли, которая сидела на полотенце Майлза. Из-под мокрых слипшихся волос выглядывало маленькое белое ухо с шестью одинаковыми серебряными колечками. Отец Ренаты часами
– Как серфинг? – спросила Рената.
– Море бурное, – ответила Салли. Грудь вздымалась и опускалась. – Отсюда не видно, но течение там очень сильное. Я пришла, потому что жутко проголодалась. Майлз приготовил что-нибудь поесть?
– Бутерброды.
Салли открыла сумку-холодильник и вытащила сандвич.
– В лепешку! – объявила она. – Нормальный человек положил бы бутерброды поверх пива. Ох, уж эти мужики!
Голос у нее звучал заговорщически, и Рената хихикнула, но потом вспомнила, что сказал Майлз: «Ей нравятся женщины». Салли развернула бутерброд и жадно откусила большой кусок.
– Хочешь пива? – спросила Рената.
– Нет, спасибо. Еще минута, и я убегаю.
Похоже, Салли вновь обратила внимание на Ренату, и та не могла понять, льстит ли ей это или беспокоит.
– Так, значит, твоя мать погибла там, на шоссе? Если честно, я потрясена. Извини, что я ляпнула про крест. Надеюсь, ты не обиделась.
– Ничего, все нормально.
– Я и не знала, что кресты стоят в память реальных людей, понимаешь? Думала, их навтыкали, чтобы люди не превышали скорость… Сколько тебе было лет, когда она погибла?
– Пять.
– О не-е-т! Скажи, что нет!
– Мне было пять, – повторила Рената.
Салли дотянулась до ее ладони и крепко сжала. Рената была благодарна, но в то же время почувствовала себя неловко и не знала, что сказать.
Салли проглотила остаток бутерброда.
– Откуда ты знаешь Майлза? Он же не в баре тебя подцепил?
– Конечно, нет, – торопливо ответила Рената. – Я гощу у знакомых, а Майлз у них работает.
Салли нахмурилась.
– У Дрисколлов, – пояснила Рената.
– Никогда их не видела.
«Тебе повезло», – чуть не ляпнула Рената, однако сдержалась. В конце концов, они ее будущие родственники.
– Я… я встречаюсь с их сыном. Его зовут Кейд.
Салли рассеянно кивнула, вновь глядя на воду и на других серферов. Разочарована Ренатиной гетеросексуальностью?
– Я думала, ты с Майлзом.
– А я думала, с ним ты.
Салли расхохоталась.
– С этим типом? – Она мотнула головой в сторону подошедшего Майлза. – Хочешь посмеяться? Она думала, что я твоя девушка!
– Поднимай задницу, – сказал Майлз. – Ты сидишь на моем полотенце.
– Истинный джентльмен! – усмехнулась Салли, не сдвинувшись с места.
– Я серьезно. Вставай!
– Сядь на мою доску, если боишься песка.
– Ладно, не парься. – Майлз плюхнулся на песок с другой стороны от Ренаты. – И о чем вы тут разговаривали?
– Не твое дело, – ответила Салли. – Кто это там на пляже?
– Монтроуз. Еле от него отвязался.
– А о чем вы разговаривали?
– Не твое дело.