Сезон медуз
Шрифт:
«Буду их доверять только ему?» – спросила сама себя. И с уверенностью, что утро вечера мудренее, легла и с лёгким сердцем уснула.
Сразу две тайны
Надя встретила Курбова с улыбкой: хотя он пришёл за пять минут до десяти, она пришла на остановку раньше. Как ожидаемое, приняла предложение начать день не с пляжа, а с посещения Вишнёвого переулка, где фотограф-любитель Бравинский зафиксировал людей из прошлого. Девушка не спросила, а Андрей Владимирович не стал объяснять, что заинтересовался ими не как журналист, а потому
Они сразу же обратили внимание на пёстро раскрашенный дом, и оказалось, что он именно тот, куда им нужно. Человек с юношеским голосом был явно не юного возраста. Он встретил их, придерживая лохматого пса с голубоватой местами шерстью, и первым делом представил его:
– Это – Союз.
– Очень приятно, – отозвалась Надя.
И сразу же они разговорились. Сначала разобрали эпизод в автобусе, в котором обе стороны оказались не правы, с чем, хоть и неохотно, согласился и Бравинский. Он пригласил их в дом, где выложил перед ними фотографии. В обличии запечатлённых на них мужчине и молодой женщины не было ничего подозрительного.
– Что вам показалось в них подозрительного? – спросил Курбов у Бравинского.
– А одежда? Не из кино же они в наш переулок вышли?
Действительно, в их одежде угадывалась мода второй половины девятнадцатого века.
– А это не вы? – спросил, взглянув на Надю, фотограф.
– В самом деле, Надя, это же вы, – поддержал его Андрей Владимирович.
– Когда вы их сфотографировали? – спросила девушка. – И чей дом, возле которого они стоят?
– Всё, что я описал в письме, произошло не так давно, 6 июля, – стараясь придать своему голосу солидность, ответствовал Бравинский. – А особняк этот старый. И сейчас в нём проживает Сергей Николаевич Русинов, известный археолог. Я с ним, можно сказать, на дружеской ноге. Сейчас он в отъезде, где-то копает что-то историческое. А меня попросил приглядывать за садиком возле дома, цветы иногда поливать.
– Если вы фотографировали 6 июля, то это точно не я. В тот день и в последующие я была в Москве.
– Вопрос исчерпан, Надина. Но так или иначе, и в девятнадцатом столетии вы выглядели бы впечатляюще, – почему-то задумчиво вымолвил Курбов.
Надя с удивлением глянула на него, но ничего не сказала.
– Знаете что? – разрядил молчание Бравинский. – Я всегда отдаю снимки тем, кого сфотографировал. Сейчас у меня три почти одинаковых снимка. Один я оставлю себе, а два отдам вам. Вам и… вам.
Поблагодарив, они стали прощаться.
– Союз проводит вас до набережной, – сказал фотограф и скомандовал:
– Союз, проводи.
Пёс пошёл впереди, словно указывая дорогу. В конце переулка он мотнул головой и вильнул хвостом, как бы попрощавшись, и повернул назад.
– Любопытное дело. Вы не находите, Надина? – спросил Андрей Владимирович.
– Мало ли кто на кого похож, – уклончиво ответила она.
– Я не об этом. Хотя вполне возможно, что девушка на снимке ваша прапрабабушка или прапратётка. Но где они перешли к нам из прошлого времени, вот в чём вопрос? Утверждают, что такие проходы открываются. Неужели и здесь такой открылся?
Надя внимательно посмотрела на него и опять промолчала. Её любимый
Они опять сели в трамвай. Выйдя из него на конечной остановке, долго шли по пустырю, затем обошли одно за другим несколько заброшенных строений. За последним открылся вид на море. Надя повернула прислонённую к стене металлическую дощечку, на оборотной стороне которой было начертано: «Прохода нет!»
– Это для того, чтобы нас не беспокоили, – сообщила она. И по сыплющемуся под ногами песку они спустились на небольшую площадку, засыпанную почти белым песком.
– Можно не стесняться, – сказала Надя. Положив юбку и кофточку на песок, она сбросила на них лифчик, обнажив белые чашечки грудей с розовыми сосочками, и сразу же нырнула в воду.
Андрей Владимирович, стянув маечку и брюки, последовал за ней. Они плавали в чуть холодноватой по сравнению с воздухом воде, слегка касаясь друг друга телами. Оба вышли из моря одновременно. Надя сразу же сняла трусики, и, не помедлив, Курбов тоже стянул с себя плавки. Надя легла на уже нагревшийся песок. Он лёг рядом, поцеловал её прохладную грудь и губами прихватил сосок. Рука девушки скользнула с его груди к низу живота.
Ещё несколько мгновений, и могло произойти то, чего давно она хотела. Но сверху посыпался песок, и, обернувшись, они увидели двух девушек, в два голоса вопрошавших:
– Надя, ты не одна?
Курбов без промедления ответил:
– Спускайтесь, девушки, и для вас места хватит!
Девушки, по его оценке весьма миловидные, быстро спустились и через пару минут предстали перед ними неглиже.
– Искупайтесь, чтобы охладиться, – предложил он им.
Они, посмеиваясь, полезли в воду. А он, прижавшись к Наде, продолжал ласкать её губами и руками, ощущая, как она вздрагивает и наполняется желанием. Но вернулись её подруги, стали тормошить, требуя познакомить с «кавалером».
– Это не кавалер, а журналист Андрей Владимирович, – строго сказала Надя. – Он знакомится с достопримечательностями нашего города.
– Наш тайный нудистских пляж – безусловно, замечательная достопримечательность, – сказала девушка по имени Валя.
– А прекрасно сложенные девушки, загорающие нанём, – ещё более замечательная достопримечательность, – продолжила её другая девушка по имени Лена. И добавила: – Мы готовы стать гидами.
– А вы-то тут причём? – удивилась Надина.
– Причём или не причём?… Давай померяемся, кто из нас троих больше подходит, – предложила Лена.
Глянув на Курбова, Надя вдруг согласилась.
Удивительно, но по росту, по размеру слегка розоватых от недолгого загара грудей и ягодиц три подруги оказались одинаковыми.
– Будем по очереди проводить экскурсии, – засмеялась Валя.
– Если бы не разные обличил, – засмеялся и объект интереса, – можно было бы предположить, что вы – близнецы. Но даже в этом случае все преимущества у Надежды Леонидовны. Она первой согласилась показать мне все здешние примечательные места. Но совместное обнажение под солнцем интимных частей тел на этом интимном пляже можно при желании продолжить.