Сгоревшее лето
Шрифт:
Антон поднял брови, пожал плечами и задумчиво почесал голову.
– Не то чтобы очень.
– Тогда зачем вообще сюда ходить? Неужели только чтобы убить время?
Нелли распахнула карие глаза и уставилась на Аню. Та стояла, словно была готова к схватке: кулаки сжались, волосы растрепаны, а серые глаза сверкают холодным блеском, совсем как сталь. Тем временем ничего не заметивший Антон продолжил:
– Это ведь просто куски холста и краски на стенах, чтобы было за что зацепиться глазу. Было бы из-за чего переживать! Можно подумать, ты прямо по зову сердца всякие
– Исключительно так.
– Да неправда, все здесь какую-то повинность отбывают, либо кому-то заняться совсем нечем.
– А я готова с тобой поспорить.
Анин голос прозвучал как клинок, перерубающий канат. Нелли закашляла и неловким движением перекинула сумку с одного плеча на другое. Антон лишь отмахнулся.
– Не надо тут комедию ломать, из себя художника корчить, знаем, видали таких! Ты откуда здесь вообще взялась?
– Отстань от нее, – раздался вдруг голос.
Все трое, Антон, Нелли и Аня, как по команде, обернулись. К ним подошел тот, кто сидел на камне. Он был чуть ниже Антона, но шире в плечах. Лицо, на котором ярко сияли серьезные карие глаза, не выражало ничего, кроме какого-то мрачного спокойствия. Своими слегка взъерошенными темными волосами, смуглой кожей и черным плащом, несколько небрежно накинутым на плечи, он напомнил Ане бывалого воина.
Антон бросил на приятеля короткий взгляд. Нелли тревожно оглянулась по сторонам. Парень в плаще тем временем оглядел притихших собеседников и, подойдя поближе, протянул руку Ане:
– Марк.
Аня после секундного колебания протянула в ответ свою. Марк крепко, но деликатно пожал ее тонкую руку своей, большой и теплой. Потом метнул на Антона странный взгляд. За внешней невозмутимостью угадывалось нечто похожее на брезгливость, через мгновение уступившее место легкой усталости.
Марк кивнул в знак приветствия Нелли, затем чуть отошел, сел обратно на камень и жестом пригласил остальных последовать его примеру. Нелли пожала плечами и села. Аня, ничего не говоря, сделала то же самое. Антон остался стоять и выглядел немного растерянным. Марк вновь обратил на него взгляд темных глаз и еле заметно улыбнулся.
– Что, Тох, тебе уже пора?
Антон сверкнул на приятеля глазами.
– Как ты проницателен. – Он неловко подхватил свои вещи. – Мне на работу надо, как раз собирался уходить.
Более миролюбивая Нелли встала и, подарив всем широкую улыбку, сказала:
– Тох, не начинай, ну пожалуйста. Давайте не будем препираться, такой хороший день, зачем его портить. Верно, Ань?
– Верно, – поспешила согласиться Аня.
– Ну если так, то до скорого, – хмыкнул Антон.
Пожав руку Марку и кивнув на прощание Нелли и Ане, он довольно быстро пошел прочь вдоль берега озера прямиком к выходу из парка.
Нелли закатила глаза.
– Каким он бывает вредным, сил моих нет.
Аня едва слышно усмехнулась и поджала губы, поймав на себе взгляд Марка, чуть с прищуром, внимательно изучающий ее.
Нелли хотела было сказать что-то такое, что было бы способно немного разрядить обстановку, но, видимо, не нашла в себе на это ни силы, ни
– Ты тюльпаны-то дорисовала?
– Нет, времени не хватило, – ответила Аня и усмехнулась. – Не люблю заканчивать работы в спешке, я уже сколько рисунков так запорола. – Она повертела в руках карандаш. – Лучше уж с чувством, с толком…
– С расстановкой, – закончил Марк.
Аня смутилась. Она и не заметила, что он тоже слушает.
– Я на самом деле тоже так считаю, – признал Марк. – Лучше изобразить что-то одно и потратить всю неделю, но сделать это хорошо, чем извести кипу бумаги за вечер и забыть на следующий день.
– А как же продуктивность? – спросила Нелли. – Люди бывают разными. Кто-то вообще ограничивается только набросками.
Аня заметила:
– Поэтому я и не смогла сегодня нормально дорисовать эти тюльпаны. У меня такое чувство, что это было бы полной халтурой с моей стороны.
– Ты же не на выставку свою работу отправляешь, – хмыкнула Нелли.
Аня покачала головой и усмехнулась. Марк улыбнулся.
– Халтурить, заранее зная, что халтуришь – это не дело. Наоборот, нужно все тщательно продумывать. Ты все правильно делаешь. Но просто на твоем месте я, наверное, не терял бы ни секунды.
– То есть? – мягко уточнила Аня.
Марк взъерошил рукой темные волосы.
– Я понимаю, конечно, что это скорее вопрос практической пользы, чем какой-то философии… Но если я чувствую, что вдохновение все-таки коснулось меня, я буду рисовать до потери дыхания. Редко когда ловишь такой момент, а спугнуть его очень легко. Но и наплевательски относиться к своей работе нельзя, иногда я действительно оказываюсь как будто меж двух огней.
– Ты полегче на поворотах, перетруждаться тоже вредно, – заметила Аня, наклонив голову чуть набок.
– Знаю! Я не в первый раз это слышу, но ничего не могу с собой поделать.
– А меня вообще настоящее вдохновение редко посещает, – пожаловалась вдруг Нелли. – Я пытаюсь иногда набросать что-нибудь, но у меня ничего не выходит. А потом я понимаю, что устала, и уже ничего не могу. – Она потерла глаза.
– Нел, перестань, – буркнул Марк. – Просто ты…
– Если ты опять скажешь, что я лентяйка, я тебя тресну.
– Когда это я такое говорил? – возмутился Марк. – Да у тебя вообще талант. Просто ты немного несобранная.
Нелли фыркнула, решительным жестом откинула волосы на плечо и сказала:
– Аня, я официально заявляю, что это все наглая ложь и возмутительная провокация!
В ее голосе было столько патетики, что Аня рассмеялась. Марк тоже усмехнулся. Потом повернулся к Ане:
– Ты, значит, тюльпаны рисуешь?
– Да что вы все к ней сегодня с этими тюльпанами прицепились? – заворчала Нелли, приобняв Аню за плечи и будто забыв, что минуту назад сама начала весь этот разговор. – Ты не бойся, они все только с виду совсем психи, а так тут люди нормальные. Пусть не самые умные, но все равно нормальные. Да, Марк? Нормальные?