Шаг вперёд, два шага назад
Шрифт:
— И мы хотим найти своих детей, — нервно сминая шапку, встрял один мужчина с раскосыми глазами коренных жителей.
— Бегандара чуть не поймали, — пожаловался, по всей видимости, его отец. Мужчина сидел рядом с юношей и бросал на него отеческие взгляды. В то время как этот прохиндей посылал в мою сторону откровенно заигрывающие взгляды.
— Да, — подтвердил Бегандар, — у меня очень чутких нюх, один из самых лучших в нашей общине, — гордо сказал он и вызвал добрые смешки остальных, — я издалека учуял этот запах, о котором
Тут он понурился, словно пристыдился.
— И правильно сделал, — одобрила я. — А то и тебя бы поймали.
— Да, и кто бы тебя тогда сюда привёз? — широко и игриво улыбнулся он мне.
За что получил подзатыльник от отца. Он коротко сказал ему что-то строго на своём наречии. Бегандар понурился, рядом сидящие усмехнулись.
— Но что я должна сделать? Честно говоря, я плохо себе представляю всю вашу кухню и ваши отношения. Вы же знаете, что я росла в городе и ничего не помнила. Память ко мне вернулась совсем недавно. Я даже не уверена, что Исцеляющие будут меня слушать…
— Пойдём. Мы кое-что тебе покажем, — позвал меня за собой Семён, вставая.
Мы вышли за пределы просёлка. Там отдельно стояло низенькое приземистое здание. Сопровождающие меня мужчины начали морщиться издалека. Тем более, что набиравшая силу вьюга дула в нашу сторону, бросая в лицо колкий снег как дротики в мишени. А я почувствовала этот удушающий запах гниения только на подступу к домику.
Заходя туда, мужчины кашляли и закрывали носы воротом дублёнок.
— Ох, ну и смрад. Давно тут не был, — не выдержал один.
Меня подвели к кровати в маленькой комнатке-коморки, на котором лежал разлагающийся труп.
Тяжёлое зрелище гнившего заживо существа, от которого мало что осталось человеческого.
Мне стало дурно. Голова закружилась, тошнота подступила к горлу. Мне помогли выбраться на свежий воздух. Мужики достали папиросы, закурили. Кто-то самый сердобольный протянул косяк мне. Я покачала головой, вздыхая зимний воздух.
— Мы привязаны к кладам, — начал рассказ Семён. — Это наше проклятье. Мы не можем уйти за ту сторону, не отдав клад или не передав эту часть своего оборотничьего дара потомкам по крови. У Демьяна не осталось кровных родственников, их убил мутант.
— Его можно было бы исцелить кровью Исцеляющих, и тогда бы он умер, — предположила я. Они этого хотят от меня?
— Можно было бы. Мы неоднократно обращались к ним. Но Исцеляющие отказываются.
— Странно. У меня сложилось впечатление, что они бы с радостью вылечили вас всех, — усмехнулась я.
— Это точно, — поддержал мою усмешку Семён и тут же нахмурился: — Только не Демьяна. Он один из главных их врагов. Когда-то они поклялись убить его. Но то, что происходит с ним теперь, им кажется ещё лучшим наказанием.
— То есть он нажил врагов в виде Алексия, моей бабки, и теперь будет разлагаться вечно?
— Да, — кивнул Семён.
— Вы хотите чтобы я помогла ему? Исцелила?
— Это
— Моей крови достаточно? Я дам, — сказала я.
Не то, чтобы я так сильно сочувствовала Демьяну, который сумел вызвать ненависть всех. Такую сильную, что даже его мучения не вызывают у его обидчиков желания простить. Но меня вообще возмущала эта ситуация с привязкой к кладам, о которых уже толком никто не знает и не помнит.
— Нет, одной крови недостаточно, нужно провести ритуал. Он достаточно простой.
— Какой? Скажите.
— Я не знаю, — развёл руками Семён. — Они шепчут слова заговора. А какие, откуда мне знать?
— Хорошо, я съезжу к бабушке и узнаю…
Я смолкла, потому что мужчины повели носом, словно учуяв что-то, подобрались, нахмурились. И выглядели, в общем, напряжёнными. Напряглась и я. Не успела спросить, что случилось, как в поле зрения возникла крупная фигура человека в тёмном плаще с надвинутым на глаза капюшоном.
— Мутант… мутант… — послышались напряжённые шепотки.
Но я сама уже узнала Алекса на каком-то подсознательном уровне, только завидев скрытую фигуру плащом. Он шёл, впившись в меня своими колючими льдистыми глазами. И мне как-то захотелось сразу куда-то исчезнуть или просто сбежать.
Подошёл и мгновение длиною в вечность он смотрел немигающим взглядом в мои глаза. В котором я прочитала приговор для себя. В нём было всё: обвинение, осуждение и обещание скорой казни.
Эффекту пронзительного взгляда ещё сопутствовало то, что нижняя часть лица была скрыта тёмной тканевой маской по типу лыжной балаклавы, и на лице выделялись только холодные колючие глаза. Алекс перевёл взгляд на Семёна.
— Зря ты втянул её в это, — угрожающе сказал Алекс ледяным тоном.
— Я так не думаю, — не глядя в глаза, но упрямо сказал Семён.
Выглядел он перед Алексом, который угрожающе навис над ним, образно говоря, как щенок перед альфой, поджав хвост.
— Ты думать вообще никогда не умел, — холодно заметил Алекс.
— Это было общее решение, — не сдавался Семён.
И я даже его зауважала.
— Что, и Демьяна ей показал? Разжалобить решил?
— Демьян сам просил. Он сказал, что она наша последняя надежда. Пришло новое время, Алексий, и если ты…
— Кто дал тебе право произносить моё имя?! — взревел Алекс.
— Этого потребовала Исцеляющая, — как-то испуганно кивнул Семён в мою сторону и тут же потерял набранные до этого очки.
— Да, — подтвердила я.
— Я запретил называть меня по имени, как только вы потеряли это право. Кто бы этого не требовал.
Сверлил взглядом Семёна Алекс, и я осторожно вмешалась:
— Алек…сий, тебе не кажется, что пора зарыть топор войны…
— А с тобой я после поговорю, — оборвал меня Алекс так, что моя душа ушла в пятки и не собиралась возвращаться. И я сочла за благо пока помолчать.