Шаги в глубину
Шрифт:
«Эк меня носит», — восхитилась я, понимая, что горячо далеко не только от воды.
Я хмыкнула и опустила температуру душа куда-то поближе к точке замерзания.
После купания возникла здоровая мысль сходить в рубку и выяснить, как там дела. Вот так вот — вся из себя довольная и даже бодрая, вооруженная горячей чашкой, — я выбралась в тесный коридор фрегата.
«Опять не поддалась желаниям, Алекса. Что-то умно поступаешь, минус один тебе».
В
Дверь блока неслышно скользнула в стену, и первое, что я увидела, была спина Дональда.
Парень держал в руке пистолет, нацелив оружие на кого-то в глубине медицинского отсека.
— …она же сама, — дрогнул голос Марии.
— Верни Рею. Быстро.
Страшноватый голос. Таким голосом приказывают вынуть самому себе сердце. Марию я видела частично — лишь взъерошенный хохолок ее волос. А еще в помещении было жарко, и что-то мощно светилось слева.
Я шагнула вперед и вывернула руку капитану.
«Дерьмо у тебя реакция, Донни», — подумала я, отнимая у него пистолет. Чертов фрегат как-то извращенно исполнил мои желания: в гробу я видала такие обнимашки с обормотом — чтобы правую руку фиксировать на отлете, а два пальца своей левой ему под челюсть.
— П-пусти!..
Ага, уже сейчас. Сначала разберемся.
— Какого…
И тут я увидела. На медицинском ложементе все кольца с киберами сдвинули в сторону, и от лежака шел свет, а его источником была едва видимая в этом сиянии беловолосая девушка.
«Не сходится. Лиминаль, свет и… Жар?»
Еще я уловила электромагнитные колебания, как если бы сердце Реи билось в радиочастотном диапазоне. Еще я рассмотрела сжавшуюся у ложемента Марию, которая, не моргая, повторяла:
— Она сама… Сама…
Дональд дернулся, пытаясь высвободиться, и мне пришлось его усадить.
— Что происходит?
— Карпцова проводит опыты над Реей, — зло сказал Дональд, безбожно сипя и пропуская часть звуков: видимо, я перестаралась с горлом.
— Неправда! — Мария аж вскочила. — Рея сама попросила, чтобы…
— Чтобы ты ее убила?! — рявкнул Дональд.
— Нет!
Я смотрела на этот цирк, и, видимо, только мне казалось, что спор на пустом месте.
— А почему бы не спросить саму Лиминаль?
— Нет, — быстро сказала Мария. — Нельзя!
— Верни ее!
— ОБА ЗАТКНУЛИСЬ!!
Дональд втянул голову в плечи, Марию, кажется, отбросило назад, но мне было глубоко наплевать: это
— Ты, — произнесла я, морщась от боли в сорванном горле, и указала на Марию. — Быстро объясняешь, что происходит. Ты, соответственно, не рыпаешься.
— Но Рея…
Я ухватила Дональда за ухо и вздернула его, указывая свободной рукой на кардиомонитор:
— Вот это видел? Она пока жива.
Дональд всхрапнул и напрягся.
— Ей же нельзя греться!
— А вот это нам сейчас расскажут, — сказала я, настойчиво глядя в глаза Марии.
«И только попробуй соврать, сука, — я взамен пистолета дам идиоту вибронож. Так будет больнее».
— Она… Ну, Рея попросила сделать так, чтобы ее температура была выше.
— Н-насколько выше? — быстро спросил Дональд.
Карпцова помолчала, и, похоже, только для обормота ответ был неочевиден.
— До двадцати градусов. Желательно — до нормальной температуры тела.
Дональд сложно выругался — я от него такого еще не слышала. Сидящий на полу капитан прямо-таки излучал ненависть и непонимание.
— Что ты вообще знаешь о холоде Лиминали? — неожиданно резко спросила Мария.
Я поморщилась: это был неудачный момент, чтобы внезапно прийти в себя. Да и тон что-то не по делу.
— Ты будешь рассказывать или выделываться?
Доктор Карпцова невпопад кивнула, и тут почти одновременно раздалось два звука: один из рубки, другой из кардиомонитора Реи. И если первый вполне оптимистично свиристел о выходе на заданные координаты, то второй — о том, что «мы ее теряем».
Дональд бросился было к Рее, но его опередила Мария. Она принялась срывать провода, оплетавшие светящегося гвардейца, хотя выглядело это премерзко: будто выдергивала из безвольного тела вымотанные жилы. Сходство усиливалось тем, что Лиминаль вздрагивала при каждом рывке. Меркло сияние, оглушительно ныл кардиомонитор — столько тысяч лет прошло, а прямая линия все провожает на тот свет людей — что юберменшей, что унтерменшей.
С ума сойти, думала я. Что ж там качает это умирающее сердце? Сыпучие кристаллы льда?
«Бип, —сказал кардиомонитор. — Бип. Бип. Бип».
Рука Дональда, которую я, оказывается, сжала, безвольно обмякла.
Словом, в этом мире опять на одну Лиминаль стало больше.
— Рея.
Девушка открыла глаза и посмотрела на стоящего над ней Дональда. Ее лицо неуловимо изменилось, и я увидела улыбку. Милое зрелище — улыбающееся оружие. Милое — и жалкое.
Рея посмотрела на датчики над своей головой, и улыбка пропала. Вряд ли ее волновал пульс, а вот на термомониторе обнаружился круглый ноль. Потом цифра моргнула и сменилась — на «–1».