Шаги в глубину
Шрифт:
— Жаль, — только и сказала последняя из Лиминалей, отворачиваясь к стене блока.
«Минус два… Минус пять»,— отозвался термометр.
— Рея, идем, — сказал Дональд и, протянув руки, поднял ее с лежака. — Идем.
Честно сказать, я не запомнила, о чем думала, пока странная пара не поравнялась со мной. На какое-то мгновение Лиминаль, прильнувшая к руке своего Донни, встретилась взглядом со мной, и я увидела на бледном лице то, что смогла осознать только несколько мгновений спустя.
Триумф.
— Кошмар, — произнесла я вслух, глядя на закрывшуюся дверь. — Да она совсем ребенок!
— Ну, ребенок не ребенок, но тебя она сделала.
Я повернулась к не в меру наблюдательной докторше.
— Это еще почему?
— Ну… Он вышел с ней на руках, не с тобой.
— Ой, слушай, иди вон, а?!
Мария вздохнула и подошла к рабочему столу. Щелкнул ящик, и на столешнице появились два тонких высоких стакана и бутылка с невинного вида розоватой гадостью.
— Мы там вообще-то на позицию выходим, — сказала я, тыча большим пальцем себе за спину. — Так что пьянствуй в одиночестве.
— Ну, ты же не Дональд. Может, тебе будет интересно насчет Лиминали?
Я мысленно сопоставила рубку и пьянку и подхватила оба стакана.
— Пошли.
— Куда?
— Совмещать.
Мария задумалась, а потом восхищенно заулыбалась:
— На вахте пить?
— Отберешь у меня лицензию, — подсказала я.
Как-то довелось мне управлять кораблем под дозой «хлорки», которую приняла для соблюдения конспирации. Кайф плюс синхронизация — это, конечно, нечто.
В рубке было тихо. Фрегат висел в восемнадцати мегаметрах от TY14 и почти вышел на координаты завтрашней баталии. Я наметила приятный астероидный пояс, где будет весьма недурственно засесть. Если кто-нибудь из противников решит рядом укрыться — буду еще счастливее. Дроны отлично пойдут и для прикрытия, и для атаки в таких условиях.
— Наливай, — распорядилась я, выдвигая консоль.
Пока Карпцова там булькала, я вышвырнула из головы посторонний мусор и занялась расчетами. В бархатистом мраке светилась туманность, сожравшая половину соседней звездной системы. Светились координатные раскладки, светились точки шахтерских маяков среди месива астероидов, и мне здесь нравилось: уютно, сухо, тихо.
— Держи.
Я приняла стакан и, не глядя, отхлебнула. В горле что-то сделало «ты-дыщ», и, проглотив, судя по ощущениям, маллийского ежа, я обернулась:
— Что за verfickte Scheisse?!
— Макто, самый настоящий.
Похоже, на покойном Паракаисе мы загрузились не только нужными вещами.
— Хах, — только и сказала я.
Тишина — рабочая тишина боевой рубки. В плохих рубках орут, в умирающих рубках воют негодующие сирены, в рубке пришвартованного корабля звучат переговоры. Тихо, только если кипит работа.
Ну и в рубке уничтоженного корабля тоже тишина, ага.
— Холод — это как подсказка для ее уничтоженного организма, — сказала Мария. — Понимаешь,
На экран как раз вышли непонятные данные по перегрузкам в расчетных маневрах, и мне это ужас как не нравилось. По панелям плыли цифры, а Мария бубнила за спиной, вырисовывая грустную и страшно поучительную историю о том, как человек в очередной раз создал не пойми что. О том, как эти самые Лиминали болели странными болезнями, как они выжигали целые комплексы, мечась от страшных головных болей.
О том, что холод — это всего лишь стимул поддерживать себя.
Мария напивалась, я сама уже плыла, но сенсорную панель видела четко, да и мозги пока работали. В воображении плыли картинки с беловолосыми девочками, которым нельзя дать витаминку, которым нельзя в кино и даже парня поцеловать нельзя.
— Эта пленка… Х-ик. Холод — как пленка. Около пяти ангстрем — вокруг всего тела, искусс… ик … твенная оболочка. Понимаешь, после ра-радиации…
Да все я понимала. И даже верила — и в то, что рядом с Лиминалью изменяется напряженность реальности, и в то, что в изнанке надо делать поправки на присутствие Лиминали на борту. Не люблю физику, пьяна, потому и верю. Мария даже как-то объяснила, почему Рея может пить жидкости без антифриза. Объяснила — но я не запомнила, конечно.
— Они т-только в бою способны. И то. Не все! Рея вот даже в бою холодновата.
Борткомпьютер сдался и посчитал все так, как мне хотелось. Теперь можно и выпить по-людски. Корабль сжевал новую информацию, и на обзорные экраны, стряхнув цифры, снова вернулся космос.
— Да, а ты молодец, держишься, — вдруг сказала Мария, пьяно помахивая стаканом. Как она его не уронила — не представляю.
— Держусь, — согласилась я. — Я всегда держусь.
— И всегда за себя, — сказала порозовевшая докторша. — Пальчики послюнявила — и вперед, держаться.
— Но-но, — я потерла теплые щеки, хихикнула. — Давай без вот этого вот.
— Давай, — сказала Мария, подливая в полупустые стаканы. — Но она тебя сделала.
— Не страшно. Пока что.
— И еще она круче!
— Бесишь. Я вынесла двух баронианцев в экзоскелетах.
— С баронианцем ты сжульни-ик-чала.
Я отобрала у нее бутылку и налила себе выпивки.
— Раз жульничество ведет к победе — я за. Проигрывать и дохнуть в бою — это глупо и нечестно. Придумаю как — и с этим обормотом сжульничаю.
Мария вздохнула:
— Упрямая ты. Ик. Молодец. Мне самой Олега, что ли, в оборот взять?
Я поперхнулась, но колючую жидкость проглотила.
— Давай. Тебе понравится.
«Парень и подопытный в одном флаконе. Мечта», — добавила я про себя.
— Это ты в каком смысле его оцениваешь? — хихикнула Мария. — Успела с ним покувыркаться?
Я нахмурилась и задумалась.
— Скажем так. Мозги он мне оттрахал знатно, — я наконец подобрала выражения.