Шахматист
Шрифт:
— Это не моя вина, сэр! Отверстие в стволе было забито землей.
— Знаю, Брайан, это я виноват. У меня забрали трость на несколько дней, а после этого я лишь проверил, есть ли патрон в камере, а в ствол не заглянул. Отдай.
В половине пятого Батхерст и «приятель Морис» одели священника в мундир полковника конных егерей гвардии и подгримировали лицо. К шести часам Мирелю и его людям было приказано перебраться в повозки и не высовывать из них носа, комнаты в большой башне были убраны, все заняли заранее определенные места. Лошадей под надзором Хуана собрали за поворотом стены, со стороны небольшого озерца. Теперь оставалось лишь ждать.
В четверть
Всадники остановили лошадей у ворот. Через мгновение на лестнице раздались шаги и голос, доходящий из подвала:
— Именно здесь, сир, держали эту женщину в железной маске.
А несколькими минутами позже Наполеон уже стоял перед автоматическим шахматистом барона фон Кемпелена.
— Откуда он здесь взялся? — спросил Бонапарт. — Ведь только что он находился в Берлине!
Бенджамен протиснулся сквозь группу военных, окружавших монарха.
— Было изготовлено три экземпляра, сир. Один сгорел, другой Кемпелен оставил себе, а третий получила от него в подарок Мария-Терезия [268] . Это как раз тот, третий.
Бонапарт просверлил его взглядом и спросил:
— А вы кто такой?
— Купец, сир, и понемногу опекаю цирковую труппу. Короче говоря, я деловой человек. «Турок» же служит нам в качестве реквизита.
268
Пояснения Батхерста, прекрасно ознакомленного с историей фальшивого андроида, звучали весьма достоверно, поскольку фон Кемпелен представил свое изобретение в 1770 году при дворе в Вене, возбудив живой интерес Марии-Терезии.
— Каким образом ты его приобрел?
— Купил у бегущего в Кенигсберг прусского генерала, сир.
Наполеон кивнул, Батхерст уже перестал его интересовать. Он подошел к ящику автомата и положил руку на столешницу с шахматной доской.
— С удовольствием сыграю с ним, это забавно. Он функционирует?
— Да, сир, — ответил Батхерст.
— Тогда заведите его.
— Минуточку, сир, сейчас я залезу внутрь, только переоденусь.
— Зачем? — удивился император. — Просто заведите его, чтобы играл.
— Нет, сир, это не поможет. Я должен войти вовнутрь.
— Зачем, черт подери?!
— Чтобы играть, сир! Сам он играть не может.
— Что?!
— То есть как? Ваше императорское величество не знает?
— О чем я должен знать?!
Внезапно до Бонапарта дошло, и он широко раскрыл глаза.
— Что?! Неужели…
— Вашему императорскому величеству в Берлине ничего не рассказали? — удивился Батхерст.
— Выходит, это фальшивый андроид?
— Естественно, сир. Сам я узнал об этом от того прусского генерала. Ведь машина не может мыслить!
Воцарилось молчание, нарушаемое лишь тяжелым дыханием группы людей.
— Обманули меня, сачки! — буркнул Наполеон. — Обманули, ха-ха-ха!!!
Ему вторил льстивый смех. В течение нескольких минут Бенджамен объяснял монарху принципы тайного управления «Турком».
— Фантастика! — воскликнул император. — Все-таки, этот фон Кемпелен был гениальным человеком, я наградил бы его Почетным Легионом! Я никак не мог понять…
Он присматривался к «Турку» с еще большим вниманием, чем раньше. Наконец спросил:
—
— Почему же, сир, это большое удовольствие. Попробуйте сами, сир!
— Что?! Попробовать?! А это неплохая идея. Рустам!
Наполеон сбросил плащ на руки мамелюка и склонился к открытой дверце. Бенджамен стоял как вкопанный — он и не предполагал, что все пойдет столь гладко, и теперь пытался сдержать радостную дрожь.
— Наклоните голову пониже, сир, — посоветовал он, — и подтяните колени. Вот так, уже хорошо. Левую руку вложите в руку фигуры мусульманина. Нет, не сейчас! Потом! Потом, когда я закрою дверцу и подам знак. Так, сейчас зажжем свечку. Вам удобно?
— Сносно, — буркнул император.
— Можно закрывать, сир?
— Закрывайте.
— Когда я закрою дверцу, ваше императорское величество сможет сесть поудобнее. И не забывайте про веревочки с грузиками — здесь важно их не перепутать. Когда ваше императорское величество будет уже готово совсем, постучите в стенку два раза, а когда захотите выйти — трижды. Я закрываю!
Через мгновение после того, как дверца захлопнулась, в ящике раздались глухие отзвуки перемещения, потом все затихло. Группа егерей и остальные члены свиты напряженно всматривались в фигуру турка. У Батхерста мурашки поползли по коже. Удастся или нет?! Кажется, он уже у них. Сейчас Том усыпил Наполеона тампоном с микстурой матушки Розы. Так, теперь его уже должны перенести по галерее над воротами и дальше, к лошадям. Ну почему монах не подает знака? Ведь он уже должен находиться в сундуке! Черт! Наверное, Хейтер заметил, что крест Почетного Легиона висел выше, и поправил, и это заняло несколько секунд. Ага, еще же сапоги! Их нужно было снять и надеть на священника. Долго все это тянется, ой, долго, через пару секунд его прислужники начнут ворчать…
Когда струны нервов натянулись уже до крайности, Бенджамен услышал двойной удар в стенку и облегченно вздохнул. Он уселся перед доской и сделал первый ход. После пятого раздалось три удара. Переодетый Наполеоном монах выкарабкался наружу.
— Черт подери, там задохнуться можно! — буркнул он. — Я же не крыса! Рустам!
Мамелюк подал «императору» плащ и треуголку. «Бонапарт» оделся и бросил на стол кошелек, после чего обратился к Бенджамену:
— Это тебе и твоей труппе. Играйтесь сами! Жаль, что теперь я знаю. В тайне все прелести света, узнать ее секрет — это все равно, что поиметь женщину, которую желаешь, но которую не любишь. После этого она уже делается чем-то банальным и уже тебя не притягивает. Пошли!
«Он прекрасно играет!» — подумал Бенджамен и глянул на филадельфа. Их глаза встретились и сказали друг другу: Victoire! [269] И тут же прибавили: Adieu er bonne chance! [270]
Все это, от приезда до отъезда, продолжалось всего лишь двадцать шесть минут. Бенджамен глянул на часы. Восемь сорок три. Он подождал, пока всадники не удалятся от башни на несколько десятков ярдов, и выбежал во двор.
— Мирель! — крикнул он толстяку. — Вы свободны! Бери этот кошелек и уматывай! И держи язык за зубами, чтобы мне не пришлось искать тебя и вырывать его!
269
Победа!
270
Прощай и удачи!