Шахматист
Шрифт:
— Брайан, — повторил Батхерст, — садись ко мне за спину, доберемся до леса!
— Благодарю, сэр, но я… лучше я останусь.
— С ума сошел!
— Сэр, в Ноттингеме у меня женщина… Сара Лутон, швея… Прощайте, сэр!..
— Брайан, ради Бога, давай! — заорал Батхерст.
Он хотел спрыгнуть с коня, но Хейтер пригвоздил его к седлу взглядом, который на одно мгновение обрел резкость, и словами, столь храбрыми, что только любовь и смерть вместе взятые могли вырвать из его горла:
— Вали отсюда и немедленно! Чего ждешь, дурак?! Хочешь, чтобы нас двоих тут пришили?!
Бенджамен ударил коня каблуками и услышал за спиной
— Сара Лутон!.. Ноттингем!!!.. Не забууудь!!!!!
Уже приближаясь к лесу, Бенджамен обернулся. Он увидал Хейтера, лежащего посреди дороги, вокруг него несколько спешившихся солдат, и других, которые хотели проскакать рядом. Не успели. Внезапно Хейтер поднял вверх руку, отягощенную тяжелой черной гроздью, из которой ударил вверх гигантский подсолнечник взрыва. На мгновение Бенджамен ослеп. Настигнутый взрывной волной конь встал дыбом, а потом все утихло, лишь скулеж разорванного человека продолжал песню уничтожения. В том месте, где только что лежал Хейтер, громоздилась куча людей и лошадей, настолько смешавшихся в кровавой, дергающейся пульпе, что с расстояния в несколько десятков ярдов невозможно было разобрать целой руки, ноги или головы.
Бенджамен долго нагонял своих людей. Соединился он с ними только возле деревни Фулцков (Вильчкув?) возле Шиффельбайна (Швидвина).
До Кольберга они добрались вечером, уже совершенно обессиленные, со стороны Форштадт Гельдерн. На въезде их остановили и хотели обыскать, но Батхерст сослался на Неттельбека. Пруссаки тут же сделались вежливыми [273] . Имя Неттельбека, пускай еще и не заставляло шеи пригибаться, как несколько месяцев позднее, уже обладало определенной силой, и на сей раз Бенджамен вспомнил про Кэстлри и д'Антрагю с большей теплотой. Человек, которого те выбрали в этом городе, и вправду был « the rightest man in the right place» [274] .
273
Иоахим Неттельбек был в то время самым влиятельным горожанином Кольберга. Вскоре после описанных здесь событий, он одним письмом королю смог лишить командования гарнизоном полковника Лукаду, с которым перед тем поссорился.
274
Самый подходящий человек в нужном месте.
Ожидая возле стражников, когда прибудет Неттельбек, Бенджамен размышлял о ситуации в Познани. Интересно, захватили филадельфы власть? Если так, то на сколько? На час, два, на неделю? Безумцы! А Шульмайстер? Может, он уже мертв? Жаль, что они не обменялись хотя бы парой слов. Если же его пришили, то узнал ли он обо мне перед казнью? Ведь даже если ему ничего не сказали, он должен был понять, что имеется некто, кто его обыграл… И наверняка, даже не зная меня, он обо мне думал. Как? С ненавистью или восхищением? Наверняка, и с тем, и с другим. А может, он жив?… Черт, никто ничего не знает! Важно, что здесь, за этими стенами, меня уже не достанут. Правда, они могут попробовать сделать это в море, но это мало правдоподобно. «Я выиграл!» — внезапно дошло до него, поскольку раньше он не осознавал этого из-за напряжения и усталости. Он у меня, я и вправду
Пламя свечи приблизилось к его щеке, желтый отсвет проник под веки. Бенджамен отвел голову и увидел перед собой внимательные, прищуренные глаза обычнейшего старичка с лицом, хорошенько пропаханным жизнью, с глубокими рытвинами морщин, в которых тени обретали абсолютную темноту.
— Я Неттельбек, — прошептал старик, вопросительно снизив голос.
— А я О'Лири.
— Гораздо больше вашего имени меня интересует, знаете ли вы пароль, — сказал Неттельбек.
— Черный.
— Как орел.
— И как крест.
Неттельбек кивнул.
— Хорошо. Идемте со мной.
Они вышли из будки стражников. Неттельбека сопровождала пятерка мрачных типов, одежда которых выдавала наличие твердых предметов за пазухами.
— Куда мы идем? — спросил Бенджамен, ведя коня за узду.
— В небольшой дом за Кирхофс Шанце. Можете там ночевать и располагаться так долго, как захотите.
— Если капитан Сторман меня ожидает, то завтра на рассвете я уплыву, — ответил Бенджамен.
— Ожидает. «Чайка» стоит на якоре неподалеку от устья реки, под защитой пушек форта Мюнде. Еще сегодня ночью вы получите свежий провиант.
— Мне хотелось бы немедленно встретиться со Сторманом.
— Я уже послал за ним, герр О'Лири. Ваша операция удалась?
— Удалась.
— Это хорошо, хотя нам это вряд ли поможет. Наша армия отступает, в ней полно изменников и дезертиров. Вскоре Кольберг будет в осаде, разве что русские…
— Герр Неттельбек, — перебил его Батхерст, — если удалась и операция моих партнеров в Познани, то русские вам могут и не понадобиться, потому что никакой осады Кольберга не будет. Гарантировать этого я не могу, но такое возможно. Только не спрашивайте, в чем тут дело.
В полночь, уже поев и отдохнув, Бенджамен переговорил с капитаном и собирался лечь в чистенькой, но низкой комнате дома, искушающей давно забытым теплом и периной, когда Том доложил, что похищенный пришел в себя. Бенджамен тут же отправился в чулан, где на развернутом ковре сидел помятый Бонапарт. Какое-то время они молча глядели друг на друга.
— Приветствую ваше императорское величество, — с уважением сказал Батхерст. — Вы проиграли эту партию, сир, что является событием исключительным, и мне льстит, что это я вызвал его, а мне известно, что до сих пор вы никому не проигрывали, и что те, кто до сей поры занимали место в сундуке, тоже никогда не проигрывали.
Ему ответило молчание и какое-то ласковое спокойствие в усталых глазах монарха. Бенджамен почувствовал себя не в своей тарелке и, не зная, что еще сказать, спросил:
— Может вы голодны, сир?
Наполеон кивнул.
— Сейчас вам принесут поесть и подушку. Прошу выспаться, поскольку вас ожидает дальнее путешествие по морю.
Бенджамен вышел из чулана и наткнулся на младшего Диаса.
— Иди к Тому, — приказал он, — пускай возьмет у хозяйки еду, питье и принесет сюда.
— Я сам принесу, сеньор.
— Хорошо, но поспеши.
— И это самый настоящий Наполеон, правда, сеньор?
— Правда, парень.
— Настоящий император?
— Настоящий.
— И мы его похитили?
— Да, сынок, нам удалось. Ты тоже в этом участвовал и вел себя храбро.
— Да ну, чего там! Я ничего и не сделал, сеньор. Когда подрасту, я хочу быть таким как вы, сеньор!
— Беги за едой, парень, а то император умрет с голоду.