Шаман
Шрифт:
— Идите на цыпочках и убейте дозорных у ворот! Если вам удастся выбраться за частокол прежде, чем куруиты успеют поднять тревогу, вы спасены! Разбудите их раньше — считайте, что все вы покойники.
— Пойдем так же тихо, как ходит лис, когда выслеживает лесную курочку, — пообещал кто-то.
— Да будет так, — пробормотал Огерн. — Стражников у двери тюрьмы не трогайте — это мои люди.
— Твои люди? — изумленно прошептал другой узник. — А где же куруитские стражники?
— Живы
— Никто не может победить куруитских воинов!
— Скажи лучше «не мог раньше», — буркнул кто-то еще.
Как только все вышли из тюрьмы, Огерн придержал за локоть незнакомого проводника-бири.
— Пошли со мной, — сказал он.
Они подошли к Глабуру и Лукойо и проводили взглядом узников, которые, крадучись, направились к воротам. Некоторые из них шепотом истерически смеялись, многие прихрамывали, но все пылали радостью свободы и жаждой отмщения.
— А мы все боялись напасть на воинов, потому что их нельзя победить, — восхищенно прошептал бири.
— Теперь они их больше не боятся, — отозвался Огерн. — Подняв Манало на руки, он извинился: — Прости за неудобства, Учитель.
— Все в порядке, — откликнулся Манало.
— Пошли! — И Огерн развернулся к главным воротам.
Глабур, Далван и Лукойо пошли за ним следом. Потрясенный бири тоже.
Они как раз добрались до боковых ворот, когда около главных поднялся крик.
— Я боялся, что они не сумеют скрыть радости, — пробормотал Огерн, — быстрее!
Он распахнул маленькие ворота и побежал. Остальные — за ним.
Держась в тени частокола, они перебежали к главным воротам, но, конечно, близко подходить не стали, остались футах в пятидесяти. Грязные, оборванные узники осаждали стражников и пытались добраться до дозорных на стене частокола. Воины в ответ кричали ругательства, швыряли камни, а когда кто-то из узников ухитрялся взобраться повыше, бросали копья.
— Что, они ворота открывать не собираются, что ли? — спросил Лукойо, в ужасе глядя на побоище.
— Они открыты, — ответил Манало чуть сдавленным голосом. — Те, кому свобода была нужнее мести, уже убежали. Те же, кто остался… это те, кто решил отомстить своим мучителям.
— Если мы попробуем им помочь, мы пропали, — процедил Огерн. — Пошли.
И он, отвернувшись от частокола, побежал по склону к ближайшему жилищу. Там он спрятался в тень, прижался к стене. Грудь его тяжело вздымалась. Глабур, Далван и Лукойо, тяжело дыша, догнали его. Бири стоя прислонились к стене, а полуэльф присел на корточки и, задыхаясь, спросил:
— Теперь куда… верховный вождь?
— К реке! — Огерн снова приподнял Манало. — Прости, мудрец, но иначе нельзя. Но теперь тебе будет немного поудобнее.
— Я же не жалуюсь, —
— Еще не свободен! Не свободен, пока это проклятое место не останется позади! — Огерн вскинул Манало вверх и усадил себе на плечо. — Веди нас, полуэльф! Найди широкую дорогу!
Лукойо вспыхнул, но понял, что из уст Огерна «полуэльф» звучало не как оскорбление, наверное, он назвал его так потому, что именно эльфам издавна приписывали необычайно острое зрение и удивительную память. И эти качества у Лукойо действительно имелись — по крайней мере хоть это он унаследовал от своего паршивца отца.
— За мной! — прошептал Лукойо и побежал между жилищами, пытаясь вспомнить, в какой стороне лежит широкая дорога. Казалось бы, ему удалось выбрать самый короткий путь к ней, Но жилища стояли в таком беспорядке, что то и дело приходилось петлять.
Да еще вдруг откуда ни возьмись, яростно лая, выскочила громадная собака.
Лукойо остановился и попятился, удивленный настолько же, насколько испуганный. Пока он приходил в себя, вперед шагнул Глабур, взмахнул мечом и ударил животное. Оно захрипело и упало на землю.
Лукойо был потрясен — ведь в детстве собаки были среди его немногочисленных друзей! А эта была похожа на собак равнинных кочевников — почти наполовину волк. Собака осталась жива — она дышала, и Лукойо успокоился. Ему бы очень не хотелось становиться соучастником убийства невинного зверя, который занимался всего-навсего тем, чему его научили.
Будь на ее месте человек — это было бы совсем другое дело.
Огерн махнул рукой, и Лукойо обошел собаку и зашагал за великаном, на плече которого восседал закованный в цепи мудрец. Вид у Огерна был самый необычный — какая силища! Наверняка он не простой смертный!
«Но только не в чувствах, — подумал Лукойо. — Да и ум у него тоже как у простого человека».
Наконец они вышли к широкой дороге. Огерн остановился в тени хижины и кивнул Глабуру. Тот сложил ладони около губ, дунул в щель между большими пальцами, и получился крик совы, настолько похожий на настоящий, что Лукойо вздрогнул. Глабур запрокинул голову и стал чего-то ждать. Лукойо гадал: чего он ждет? Через некоторое время послышался крик ночного ястреба, и полуэльф понял: ответили другие охотники.
Все вышли на дорогу. Глабур снова крикнул совой, на этот раз ему сразу же ответила сова слева, а немного погодя — справа какая-то другая ночная птица, крик которой Лукойо был незнаком. Дальше они так и шли: Далван и Глабур время от времени останавливались и по-птичьи перекликались с товарищами, пока наконец не появилось еще двое бири.
— Но где же… те девятеро… что оставались около жилищ… воинов? — на бегу спросил Лукойо.
— Идут за нами, — ответил Огерн. — Медленно. Между… домами.