Шаманы крови и костей

Субботина Айя

Должно быть, торговец успел его пристроить, потому что жеребца среди прочих не оказалось. Карманник не стал рядиться, выбрал гнедого мерина дшиверской породы; у того же торговца купил всю сбрую, и ладное таремское седло. Купец, видя, что покупатель не собирается торговаться, продал коня мгновенно, тут же приказал рабу оседлать мерина и пожелал Рашу всяческих благ и улыбки Госпожи удачи.

Оружейника среди прочих купцов не оказалось, потому Раш по-быстрому купил припасов в дорогу - по подсчетам, их в самый раз должно бы хватить до дасирийской границы. А уж там и Тарем недалеко, где торг не ведут разве что малые дети. Золота в кошеле хватит, чтоб не голодать, а потом придется

жить с того, что удастся умыкнуть из чужих карманов.

Никто не поднял переполоха, карманник покинул город тихо и без спешки, не привлекая стороннего внимания. Дал коню галопа только когда оказался за стенами Рагойра. Мерин, что застоялся в стойле, летел быстрее стрелы, его новенькие подковы молотили землю в унисон с ударами сердца самого Раша. Карманник не мог точно сказать, сколько он скакал наперегонки с ночью, но к тому времени, как животное выбилось из сил, он успел миновать негустой лес, перейти небольшую речушку и спуститься в поросшую первой зеленью, долину. Поедь он по тракту, путь сократился бы на треть, но Раш нарочно избегал дороги на которой его станут искать в первую очередь. Долина же, хоть и не давала никакого убежища, надежно пряталась в холмах. Раш случайно наткнулся на нее, когда решил пойти вверх по реке. Местность там была каменистая и непроходимая, но дшиверски жеребцы славились тем, что ходили по горам так же складно, как горные козлы.

Привал Раш сделал только ближе к рассвету. Отпустив мерина лакомиться травой, набросился на еду. Перекусив, прилег у каменной насыпи. Сон неторопливо кружил над ним, дурманил. Раш подложил под голову острый камень - если сон возьмет верх, он проснется, едва голова коснется острого края.

Но мера не пригодилась. Карманник спал чутко, время от времени открывая глаза и осматривая зеленые просторы вокруг. Странное дело - будто только недавно вместе с северянкой, пробирался через снежные заносы Северных земель, а вот уже и зелено вокруг. Раш невольно вспомнил ту ночь, что они провели вместе. После нее они еще несколько дней делили постель, дожидаясь приезда остальных, но близости больше не случалось. Тогда он дал себя одурачить, легковерно купившись на преданный взгляд. Казалось, Хани никогда больше не станет перечить, забудет хмуриться каждый раз, когда глядит на него. Они почти не разговаривали, проводя время в тишине, но Раш разрешил себе забыться. Вспоминая тот день, когда северянка испепелила родную деревню, карманник снова и снова спрашивал себя: а выдал бы ее, если б заранее знал, как обернется дело? И не мог найти ответа. Он гадал целую ночь: предал, не предал, и, в конце концов, понял, что не может найти решение, которое приняли бы и сердце, и голодная злость.

Как только тело немного отдохнуло, Раш двинулся дальше. Долина скоро кончилась. Выход из нее перегородила каменная гряда. Издали она казалась немногим выше той, через которую пришлось перебраться, чтоб попасть в долину, но вблизи крутой склон выглядел негостеприимным.

Карманник несколько раз пускал коня вперед, но каждый раз мерин пятился, напуганный камнями, которые то и дело летели им навстречу. Будто какой-то невидимый шутник нарочно швырял их в нежданных гостей. Потратив несколько часов времени, и поняв, что приступом гряду не взять, Раш повернул обратно. Что ли боги сами ставят ему палки в колеса, размышлял он, потихоньку проклиная все на свете. Небо стремительно заволокло тучами, где-то в серых потрохах облаков мелькали синие всполохи. Следом пришел первый гром, такой трескучий, что Рашу показалось, будто его голова лопнет, не выдержав грохота. Первые капли ударились об землю как раз, когда он собрался переходить холмы.

Выбравшись

на вершину, карманник остановил коня и ловко соскочил на землю. Внизу, с обратной стороны, его поджидал всадник. Точнее - всадница. И, хоть лицо фигуры пряталось в капюшон насквозь мокрого плаща, Раш знал, что не мог ошибиться. Разве приняла бы иного седока норовистая артумская кобыла, белая, как снег, с завернутыми за уши широкими рогами.

– Чего тебе?
– крикнул карманник, пожалев, что при нем нет оружия. Если северянка вздумает колдовать, он, по крайней мере, смог бы присмирить ее одним метким броском кинжала.

– Тебя ищу, - ответила Хани, и высвободила лицо из капюшона.
– Спускайся, нам в другую сторону надобно.

– Думаешь, я тебе поверю?
– Раш хохотнул, и новый раскат грома будто засмеялся вместе с ним.

– Орал бы меньше - проку было бы больше, - проворчала северянка.
– Я тебя увещать не стану, твое дело. Только мне теперь пути назад тоже нет. Так что либо вместе дальше идем, либо здесь разойдемся.

Раш снова взобрался в седло и спустился вниз, стараясь держаться от девчонки подальше. Нутро грызла досада: если его выследила простая девчонка, которая, к тому ж, не знает ни одного клока земли за пределами Артума, что уж говорить о тех, кто в этих краях, как лиса в курятнике? Но ее слова пробудили у Раша интерес. Неужели Арэн догадался, что одной змеей дело не кончилось?

– Я дала им сонного зелья пополам с дурманом, - сказала северянка.
– Спасть будут до утра завтрашнего. Дурман ненадолго развеет печали, даже когда проснуться, не сразу вернутся в свой разум. Думаю, у нас в запасе день другой есть.

Раш, озадаченный ее откровением, не спешил подступаться ближе. Мало ли что она рассказывает. Карманник видел таких артисток, которые за медяк устраивали представление со слезами и криками по погибшему малолетнему ребенку. Он осмотрелся: жидкая растительность вокруг вряд ли могла дать убежище всадникам, и это немного успокаивало. "Хоти она моей погибели, - гадал Раш, - могла бы пеплом развеять, как сделала с несчастными сельчанами".

– Я не желала тебе зла, - ее голос сделался тихим, будто что-то мешало северянке говорить. Она вытерла с лица следы дождя, но щеки снова сделались мокрыми.
– Когда таремка тебя уделала, Арэн связал и велел никому не заходить в его комнату, запер дверь на ключ. Я даже не видела, куда он его подевал. Я пошли к рум..
– Тут она запнулась, с шумом втянула воздух, и продолжила: - ... пошла к твоей сестре. Ты говорил, что вы одинаково с ней обучены. Она сперва долго смеялась, все говорила, что я - твоя ручная ... тийраша...

– Тайраша, - поправил Раш, и скрипнул зубами. Тайрашами называли маленьких зверьков, которые румийская знать держала при себе в качестве домашних питомцев. Век тайраш был недолго - год или два - и потому среди румийцев прижилась поговорка: "Преданный, как первой тайраше".

– Я просила ее помочь, - продолжила северянка.
– Она согласилась.

"Значит, я не ошибся, и освободила меня все-таки Фархи. Интересно, поступила бы она так по своему желанию, без пинков северянки?"

– Потом твоя сестра пришла ко мне, и сказала, что высвободила тебя. Я подмешала сонного зелья в вино, и потом потихоньку сбежала. Вот.

Девушка протянула Рашу сверток. Карманнику пришлось приблизиться, чтоб взять его. В отрезе какой-то грязной тряпки лежал ашарад. Карманник почувствовал, как радостно дернулось сердце, когда на гладкой стали отразилась вспышка молнии. Клинок полыхнул голубым, точно набирался злости от непогоды.

– Тоже Фархи увела?

Девушка отрицательно мотнула головой.