Шанс для дознавателя
Шрифт:
Я так и не могу заснуть — ворочаюсь до рассвета. Даже Максвелл под утро просыпается и, приподнявшись на локте, недоуменно смотрит на меня сонным взором. Но часы показывают без пятнадцати шесть, а значит — самое время для адекватного пробуждения. Оставив Риндана досыпать, я выскальзываю из-под одеяла и, подхватив со стула платье, скрываюсь в ванной.
Прохладный душ помогает взбодриться. Стоя под тугими струями воды, я даже успеваю обдумать несколько вариантов произошедшего ночью.
Мужчины договорились о встрече и, судя по теплому приветствию, знали друг друга лично. Когда познакомились? На работе? Исключено — Риндан
Пока что понятно только одно — Риндан ведет какую-то свою игру. Только вот в том, какую сторону он занимает, я не уверена.
Пока я нахожусь в ванной, утро окончательно вступает в свои права. За окнами опять идет снег — я констатирую это мельком, проходя к столу. Мой планшет лежит на том же месте, на котором я его оставляла и, не включая лампу, я беру переносное перо и прохожу к подоконнику, в последний момент все-таки оглядываясь на кровать.
Максвелл спит, даже во сне умудряясь сохранять немного ироничное выражение лица. Темные волосы разметались по подушке, а широкая грудь размеренно вздымается. Да, он явно не догадывается о том, что творится у меня в голове.
Мой планшет — мир, понятный только мне одной. Система шифрования, придуманная нами с Адель, ещё когда она была вынуждена тайком бегать на свидания с Джо, до сих пор не разгадана никем. Ирмис однажды пытался — не преуспел. И не мудрено — в основу положены события нашей жизни, и все символы в небольшом алфавите на двоих имеют свое, особое значение.
На конспект не уходит много времени. Кратко зафиксировав вопросы, я приступаю к главному — поиску решения. А первым делом в выяснении интересующего идет, конечно же, необходимость обойтись малой кровью.
А значит, придется поломать голову.
Мои умственные потуги прерывает звук сзади. Оглянуться я не успеваю — меня обхватывают за талию и нежно целуют в висок.
— Чем это ты занята с утра пораньше? — хриплым от сна голосом интересуется Максвелл, заглядывая через плечо. Некоторое время разглядывает ровные ряды закорючек и выразительно хмыкает. Объясняться мне не хочется — и, отложив планшет, я поворачиваюсь и обнимаю инквизитора за шею.
— Хочу кое-что проверить, — сообщаю чистую правду.
Я не хочу погрязать в подозрениях — пока что Максвелл их не заслужил. Мне не верится, что мужчина, вот так просто и весело рассказывающий о своей семье, способен на предательство. Но оглашать Риндану свои соображения тоже не кстати — вряд ли он обрадуется, узнав, что я в курсе его ночных похождений.
Лучше уж я негласно все выясню.
— Я предлагаю позавтракать и прогуляться, — зеленые глаза лучатся теплотой, — ночью был снегопад, нужно пользоваться случаем.
Я не трачусь на слова — просто улыбаюсь, выражая согласие. Я по прежнему не знаю, во что ввязался инквизитор, но понимаю одно — сегодняшний день я хочу провести, как обычный человек.
После завтрака мы выходим на улицу. Служба уборки знает свое дело — тротуары очищены от снега и лишь ровные сугробы на обочине напоминают
— Я читал, что раньше здесь базировался штаб инквизиции, — сообщает Максвелл, — правда, не знаю, так ли это.
— Так, — киваю, — после окончания темных времен город сожгли дотла. Отстраивать сразу не стали — лишь спустя полвека здесь поселились люди.
— Как интересно, — хмыкает инквизитор, — не думал, что ты интересуешься историей.
— Не я, — сдаюсь с потрохами, — Джо. Муж Адель.
— Помню. Выходит, он историк?
— Историк. По велению сердца, — я улыбаюсь, вспоминая высоченные стеллажи с книгами, стоящие в кабинете мужа Адель, — а по образованию зельевар. Очень хороший.
— И вы дружны.
— Дружны, — не спорю, — у меня прекрасная семья. Точнее, то, что от неё осталось.
Моя горькая ирония не проходит незамеченной — его рука, держащая мою ладонь, на миг сжимается, а сам инквизитор вдруг смотрит в противоположную нашему направлению сторону и, на минуту задумавшись, вдруг тянет меня через дорогу.
— Пойдем!
— Риндан! — восклицаю я, вслед за мужчиной перебегая проезжую часть, — ты что?! А если заметят?
— Пусть! — великодушно разрешает Максвелл и заговорщицки мне подмигивает, — воспользуюсь служебным положением.
Слов у меня нет, да и появиться им не суждено — дар речи отнимает окончательно, когда я вижу, куда меня привели.
— Кажется, на него ты смотрела из окна? — замечает инквизитор и буквально втаскивает меня за собой в узкий проход катка.
Cейчас, утром, людей на льду мало. Тихая музыка, звучащая, кажется, из ниоткуда, наводит на мысли о магической составляющей. Риндан, кажется, такого же мнения — обводит взглядом каток и кивает каким-то своим мыслям.
— Ну вы счастливчики! — из глубин катка к нам подъезжает паренек. Он одет броско, даже щегольски — синяя дубленка, красные утепленные штаны, черная ушанка набекрень, — через четверть часа как раз новый сеанс. Вам две пары коньков?
— Ну что? — Максвелл, улыбаясь, смотрит на меня и я понимаю — кажется, придется кататься.
— Две, — соглашаюсь с парнем.
Коньки нам вручают почти сразу — даже размер называть не приходится. Впрочим, причина этого раскрывается быстро — когда мягкая обувь, на мгновение вспыхнув, садится точно по ноге.
— Интересно, есть ли у их мага лицензия, — ворчит Риндан, пытаясь сладить со шнурками. Глядя, как инквизитор неловко пытается затянуть шнуровку, я не могу сдержать приступа веселого смеха, за что тут же безвинно страдаю — меня целуют так, что до начала сеанса я восстанавливаю дыхание.
Риндан катается великолепно! Скользя спиной вперед, он умудряется помогать мне сохранять равновесие и параллельно сыпет веселыми комментариями. Мне сложно стоять на коньках и смеяться одновременно — последний раз я каталась лет семь назад, но тело постепенно восстанавливает забытые навыки и уже через двадцать минут Максвелл констатирует, что я без него не пропаду. Но покидать меня тоже не спешит — берет за руку и мы скользим по кругу. Праздничное древо, установленное здесь, действительно волшебное — оно украшено золотистыми монетками и маленькими конфетами в разноцветных обертках.