Шантажистка

Пирсон Кит А.

— Э-э… Я вовсе не это имела в виду.

Не могу, впрочем, винить Фиону за подобную мысль, да и навряд ли она посетит только ее.

— Ладно, забудь.

— Тем не менее как я уже сказала, все не так уж и плохо, как может показаться с первого взгляда. Если только ты грамотно уладишь проблему.

— Грамотно?

— По некотором размышлении, возвращение в округ, пожалуй, идея все-таки плохая.

— Твоя плохая идея. Не моя.

— Хорошо, согласна. Так вот, возможно, будет лучше принять последствия лицом к лицу. Конечно же, над

тобой поерничают, но, подозреваю, большинство мужчин просто похлопают тебя по спине и поздравят. Не мне тебе рассказывать про мужские обычаи.

— Ты так говоришь, будто я принадлежу к другому виду.

— Немного мужской бравады, — продолжает Фиона, пропустив мое замечание мимо ушей, — и, думаю, люди начнут реагировать уже по-другому. Как знать, может, этот инцидент еще и упрочит твою репутацию.

Вот оно, мастерство политической интриги Фионы в действии! Буквально за считаные секунды она обернула скверную ситуацию в противоположную, потенциально благоприятную.

Я выдавливаю слабую улыбку.

— Уж в этом-то ты всегда превосходила меня.

— В чем этом?

— В политике. В превращении неприглядного в приглядное.

— Ах, Уильям, ты же меня знаешь, я всегда была оптимисткой.

На сей позитивной ноте мы и завершаем встречу, сойдясь на следующем плане действий: никакой полиции, только внутреннее расследование, которому я оказываю всестороннее содействие.

Я уже собираюсь уходить, когда Фиона получает по электронной почте уведомление от хостинговой компании об удалении видео. Конечно же, сотня человек все-таки успела его посмотреть, однако, помня наставление парламентского уполномоченного по этике, я надеюсь, что с таким количеством справиться мне вполне по силам.

Благодарю Фиону и морально готовлюсь принять свой позор.

12

Я благополучно миную пару коридоров, повстречав лишь четырех человек, не удостоивших меня даже взглядом. Мужской туалет представляется подходящим промежуточным пунктом, где можно собраться с мыслями перед завершением путешествия. Открываю дверь и прислушиваюсь на предмет признаков жизни. За исключением капающего крана да гудения флуоресцентных ламп, внутри тихо. Устремляюсь к дальней кабинке, и, прежде чем моя задница опускается на унитаз, мои мысли заполняют два наиболее животрепещущих предмета беспокойства.

Первый: посмотрела ли видео Роза? Вдохновленный советом Фионы, я склоняюсь к мысли, что уж как-нибудь переживу то обстоятельство, что зрителями моего компрометирующего представления в постели стали десятки малознакомых людей. Роза, однако, дело совсем другое. Даже если она и не видела ролика, обсуждения с ней данного инцидента все равно не избежать. Вестминстерский дворец — подлинный рассадник сплетен, так что она обязательно услышит о моем дебюте на поприще любительского порно. Пожалуй, у меня нет иного выбора, кроме как предупредить ее. И вот здесь-то я и вкушу по полной и стыда, и унижения.

Второй

предмет беспокойства касается Габби. На вопрос, как ей удалось заполучить список рассылки, будем надеяться, ответ даст внутреннее расследование, меня же более волнует, зачем она вообще так поступила. Быть может, когда ее попытки продать запись не увенчались успехом, она разослала видео просто из злости? Объяснение как будто вполне правдоподобное, но как-то не вяжется. Габби наверняка знала о том, что нарушает закон и рискует попасть в тюрьму, а это уже слишком, как бы она ни бесилась.

Я задумываюсь, не послать ли ей еще одно сообщение, однако решаю больше не провоцировать мерзавку, раз уж предыдущее, по-видимому, лишь послужило катализатором для выходки с рассылкой. Ничего хуже сделать Габби уже не сможет, а поскольку от меня она так ничего и не добилась, теперь, смею надеяться, просто переключится на следующую жертву. Да и потом, мне следует еще радоваться, что она не выложила ролик в социальных сетях или на каком-нибудь порносайте, где непристойное зрелище оставалось бы у всех на виду до скончания веков.

Итак, решено: лучше оставить Габби в покое и уповать, что жажду мести она утолила. Пускай довольствуется сэкономленным фунтом.

Покидаю убежище кабинки и направляюсь к раковинам. Споласкиваю лицо холодной водой, поправляю галстук и смотрю на угрюмого мужчину в зеркале. Заверяю его, что мы готовы предстать перед Розой, но он, кажется, не убежден.

Не прятаться же в туалете всю оставшуюся жизнь. Скрепя сердце выхожу в коридор и направляюсь в офис.

Роза все так же неистово стучит по клавиатуре.

— Все в порядке? — щебечет она.

— Почему вы спрашиваете?

— Так вы сказали, что отлучаетесь всего на час.

— Ах да, верно. Говорил.

Женщина продолжает печатать. Судя по ее поведению, ролика она не видела. Обстоятельство, конечно же, отрадное, вот только ни в коем случае не освобождающее меня от грядущего унижения. Проскальзываю на свое место и изображаю деятельность, попутно размышляя, как же подступиться к щекотливой теме.

Время идет, а сплетники могут позвонить или написать ей в любую минуту. Больше оттягивать нельзя.

— Роза, могу я с вами поговорить?

— Хм, да, конечно.

Она садится перед моим столом. На лице у нее отражено искреннее беспокойство.

— Не волнуйтесь, у вас-то все хорошо.

— Что ж, рада слышать.

— Дело несколько, хм… деликатное.

— И в чем же оно заключается?

— Я как раз и собираюсь вам рассказать.

— А.

Несмотря на маску волевой женщины, столь необходимую для ее должности, душа у Розы добрая и ранимая. Черта трогательная, вот только признаваться ей из-за этого еще труднее. И делу совершенно не помогает, что ее личико вновь встревоженно хмурится как раз в тот самый момент, когда мозг мой внезапно решает взять отпуск. Лишенный дара речи, я сижу и таращусь на Розу. Она озадаченно смотрит на меня.