Шантажистка
Шрифт:
«Сейчас вырублюсь?»
Так и происходит.
21
Ночью меня трижды будили ветры: один раз бушующие за окном и два раза исходящие с соседней кровати.
Сейчас время близится к восьми часам, а я только и в состоянии, что лежать да таращиться в потолок. Больно даже моргать. Словно бы недостаточно мне всех этих мучений, в номере воняет так, что даже козла вырвало бы.
Клемент кряхтит, переворачивается и снова испускает газы.
Господи, ну за что мне
Еще полчаса я дремлю, однако страх перед удушьем от зловония препятствует погружению в полноценный сон. Варианты один другого хуже: превозмочь боль и выбраться из кровати, или же продолжать лежать и страдать от тошнотворного метеоризма Клемента.
Предпринимаю попытку сесть. Малейшее движение вызывает смещение мозга, и он крайне болезненно бьется о черепную коробку. Во всяком случае, именно так ощущается. Затем расшатанный орган услужливо предоставляет подборку отрывистых и смутных воспоминаний о событиях прошлого вечера. Мало-помалу разрозненные флешбэки сливаются в один ужасающий ролик, обрывающийся на моменте нашей эвакуации из трактира. Путь в гостиницу в моей памяти совершенно не запечатлелся, так что я понятия не имею, как сюда добрался.
Утешение слабое, но, подозреваю, те шестеро несчастных сегодня утром чувствуют себя гораздо хуже моего.
Добираюсь до уборной и преклоняю колени перед унитазом. Несколько минут содрогаюсь от рвотных позывов, однако белизна сантехники остается неоскверненной. С усилием поднимаюсь и опираюсь о раковину. Зрелище в зеркале лишь усугубляет мои страдания. Внезапно в отражающемся дверном проеме возникает несколько помятая физиономия.
— Доброе утро, Билл. Как спалось?
Облаченный лишь в носки да неприглядного вида трусы Клемент неспешно подходит к унитазу и принимается беззастенчиво опорожнять мочевой пузырь. И столь же беззастенчиво испускает очередную порцию газов.
— Господи, Клемент! Ну вот зачем?
— В чем дело? Тонкая натура?
— Я умирающая натура.
— Очухаешься, — жизнерадостно прогнозирует он, не прерывая журчания. — Горячий завтрак все вылечит.
Одна лишь мысль о еде снова провоцирует у меня рвотные позывы.
Великан встряхивает, и я уже думаю, что сейчас-то он оставит меня в покое. Не тут-то было. Постояв пару секунд в раздумьях, Клемент внезапно стягивает трусы и усаживается на унитаз.
Я так и таращусь на него с открытым ртом. Вообще-то, рот стоило и прикрыть.
— Что?! — оскорбленно вопрошает он. — Мне надо посрать!
Поражаясь собственной резвости, спешу покинуть уборную и захлопываю за собой дверь. Под аккомпанемент кряхтения и других ужасающих звуков отыскиваю брюки и свитер. К моему облегчению, смартфон и бумажник обнаруживаются в карманах брюк.
Через несколько минут, когда я уже полностью оделся и даже обулся, в комнату возвращается Клемент. Наступает его черед заниматься своим туалетом.
— Атасный вечерок выдался, а? — бросает он.
— Да уж… бурный.
— С Сандрой-то
Я только и морщусь про себя.
— Не… Не совсем.
— Да не парься. Не последняя баба на земле.
По окончании сборов Клемент заявляет, что гостиничное обслуживание без завтрака и не сервис вовсе, и едва ли не насильно ведет меня вниз в столовую. Аппетит у меня отсутствует напрочь, однако я умираю от жажды. Как выясняется, Эмма уже накрывает столик. Кроме нас, обслуживать ей больше некого.
— Доброе утро, джентльмены.
Она приглашает нас занять места и вручает каждому меню. Клемент заказывает чайник чая и полный завтрак, я же ограничиваюсь гренками без масла и апельсиновым соком. Эмма отправляется выполнять обязанности повара, и мы остаемся одни в пустом помещении.
— Она ничего, — замечает Клемент.
Я согласно киваю.
— Взял бы у нее номерок, что ли.
— На данный момент мне и без нее хватает осложнений в жизни.
И гут впервые за утро я вспоминаю о Габби. С тех пор, как мы покинули дом Сьюзан, о шантажистке я практически и не вспоминал, однако сейчас ее молчание начинает вызывать некоторую тревогу Вдруг она все-таки раскусила мой блеф?
Мои тягостные раздумья прерывает появление Эммы с подносом.
— Вот, пожалуйста. Чайник чая и стакан апельсинового сока.
Я вежливо улыбаюсь, пока она выкладывает столовые приборы и специи.
— Как вам паб? — как бы невзначай осведомляется женщина. — Не видели, что там стряслось вчера вечером?
В ужасе смотрю на Клемента, однако тот знай себе наливает чай.
— Нет, не видели. А что там стряслось?
— Да толком и не поняла. В «Фейсбуке» какой-то туманный пост про драку.
— А, ну это, наверно, было уже после нашего ухода. Пропустили самое интересное, — отвечаю я с нервным смешком.
Эмма улыбается и возвращается на кухню.
— Клемент, ты слышал? — шиплю я. — В «Фейсбуке» обсуждают драку!
— Где-где обсуждают? — переспрашивает он и снова прихлебывает напиток.
— В «Фейсбуке».
Ответный взгляд великана выражает полнейшее непонимание.
— Неважно. Главное, нужно сматываться из города, пока до нас не добралась полиция.
— Это еще почему?
— Потому что вчера ты избил пятерых человек. Или шестерых? Ты сам-то хоть помнишь?
— В отличие от тебя, Билл, я все прекрасно помню.
В любом случае это была самооборона.
— Возможно, вот только очень сомневаюсь, что твои действия сочтут обоснованными. Один из тех мужиков до конца жизни хромать будет.
— Ага, — только и смеется Клемент. — А двое других наверняка до сих пор свои яйца отыскать не могут.
Мне только и остается, что ухмыльнуться в ответ. Потакать Клементу ни в коем случае не следует, однако, не могу не признать, воспоминания о вчерашних событиях будоражат. Уж точно они не идут ни в какое сравнение с моими обычными пятничными посиделками в баре.