Шайтан Иван 4
Шрифт:
— Вы не хотите наградить его или как-либо отметить есаула? Мне кажется, это не справедливо по отношению к нему.
— Что вы, ваше величество, награждать, это ваше право. Со своей стороны я подумаю об этом, чтобы достойно отметить есаула.
— Хорошо, проведём награждение не публично. Пусть он подаст ходатайство о награждении всех нижних чинов участвовавших в операции, они достойны награждения знаком ордена Святого Георгия. Подданные должны знать, что всякое деяние на благо отчизны будет отмечено и оценено по заслугам.
— Слушаюсь, ваше величество.
Бенкендорф вышел. Николай углубился в чтении толстой
' Совершенно секретно. Лично в руки государю'.
Мы спокойно добрались до Москвы. Попрощались с полковником, который собрался ехать в жандармское управление.
— Пётр Алексеевич, надеюсь недели вам хватит на приведение своих дел в Москве. Будь те добры, через неделю присутствовать в Петербурге. Я полагаю вы остановитесь у графа Васильева?
— Скорее всего у князя Долгорукого, он должен быть уже в Петербурге. Хорошо, Лев Юрьевич, через неделю я буду в Петербурге.
Оставив всех на постоялом дворе я на возчике поехал в гостиницу, в сопровождении Аслана и Паши. Отпускать меня одного они категорически отказались
— Ну его, командир, оно так спокойней. Ты конечно у нас ого го, но и на старуху бывает проруха. — серьёзно обосновал свои действия Савва.
— Хорошо, деньги на постой у вас есть, в случае чего знаете где меня найти.
После всего пережитого за последний месяц я хорошенько помылся и оделся в приготовленную Асланом повседневную форму поехал к матери.
— Петя!!! Ну, что же ты всегда без предупреждения, как снег на голову. И с женой твоей Катериной, как неловко получилось. Будто специально меня в неловкое положение ставите, говорила мама сквозь слёзы радости. Матери они такие. Несмотря на то, что я уже есаул, Георгиевский кавалер с усами и подчинёнными, которые стояли в стороне и улыбались наблюдая, как мать отчитывает их командира.
— Ну, полно маменька браниться, так получилось. Выдалась оказия навестить вас, вот я поспешил к вам. Через пять дней в Петербург уеду. Как далее сложится не ведаю.
— Опять по гостиницам жить будешь?
— Опять маменька, — вздохнул я.
— Петя, брат, вот так радость. — крича с порога влетел Саня и кинулся обниматься. Он раздался в плечах и немного подрос.
— Ты на долго? — суетился Саня.
— Саня, угомонись, через пять дней в Петербург, как далее сложиться не знаю, но на обратном пути обязательно загляну. Тут Тихон со мной и Илья, помоги им в чём попросят и можешь загрузить попутным товаром, когда пойдут домой. Маменька, я завтра к Михаилу поеду, вы как, со мной?
— Конечно, утром буду готова.
Следующим днём поехали к сестре. Тихон с Ильёй на фургонах. Радостная и теплая встреча с семьёй сестры и мы с Захарычем, Тихоном и Ильёй уединились в мастерской. Дело в моей идее подкинутой Тихону, револьвер. Он с Ильёй, который прикипел к оружейному делу и стал вторым фанатом в сотне. Я прекрасно знал устройство револьвера и дал им общее представление, давая возможность самим разработать более детально. Если с картечницей разобрались быстро, то с ружьём и пистолетом не получалось. Всё упиралось в патрон, особенно изготовление капсюлей. Ружьё револьверного типа и пистолет-револьвер, получались очень громоздкими. Я довёл общую идею Тихону, предварительные наброски и мысли. Захарыч пропал для всех. Лихорадочный блеск в глазах сигнализировал о полном погружении
— Ну, братец ты у нас как тот пострел, что везде успел. А жена у тебя хорошая, только молодая и глупенькая.
— Почему глупенькая? — обиделся я.
— Так умная за такого ухаря не пошла бы. — рассмеялись они с мамой. Я оставил ей деньги на питание оружейников, дождался Эркена с двумя лошадьми и стал готовиться к поездке в Петербург. Напоследок посетил банк Бломберга, поехал к нему с последним пупсом, который оставался у меня.
Бломберг увидев меня в форме при всём параде побледнел.
— Здравствуйте Михаил Давыдович — улыбнулся я, видя замешательство Бломберга.
— Петр Алексеевич, предупреждать надо в таких случаях. — перевёл дух он.
— Вы служите в казаках? Ах, да, Кавказ. Простите меня за мою растерянность. Так что вас привело ко мне?
— Вот, я проездом в Петербург, решил проведать вас — сказал я выкладывая пенал с пупсом.
— Боже мой, Пётр Алексеевич, да вы просто волшебник дарящий радость мне. — Он с горящими глазами открыл пенал и забыв обо всем наслаждался открывшимся зрелищем.
— Михаил Давыдович, — позвал я.
— Ах, да, увлекся, так сколько я вам должен?
— Это подарок от меня.
— Нет, что вы, я не могу принять его. Я заплачу, так будет лучше.
— Повторяю, это подарок. Обменяйте мне, пожалуйста, на российские деньги. — Я поставил на стол сумку с польским золотом и серебром. Бломберг позвонил колокольчиком и приказал вошедшему служащему обменять деньги по курсу.
— Так, чем же мне отдариться? — задумчиво потянул Бломберг.
— Михаил Давыдович, не трудитесь, подарок от всей души, за ваше точное и своевременное выполнение обязательств по отношению ко мне.
— Ну, что же, ещё раз благодарю вас за подарок и высокую оценку нашей работы. Со своей стороны я внесу в наш договор дополнение, что с сего дня вам предоставляется пяти процентная скидка на все наши услуги.
— Замечательная льгота с вашей стороны. Благодарю.
Вернулся служащий и поставил сумку.
— Обмен проведён. Копейка в копейку. — поклонился и ушёл.
Мы попрощались довольные друг другом. Собрал бойцов, раздал всем премиальные. Приказал не ждать меня и через две недели, прихватив Тихона с Ильёй отправляться домой. Старшим назначил Осипа. Попрощался с матерью и отправился в Петербург.