Шекспир должен умереть
Шрифт:
Соня пожала плечиками.
– Честно говоря, об этом я не думала. – Она докрасила пальчики и закрыла бутылочку лака. – Я просто вдруг в красках представила себе, как мы романтически прогуливаемся перед завтраком.
– Может, я не романтик, но у меня уже ноет в желудке. – Я постарался вздохнуть поубедительнее. – Лучше сначала позавтракать, а уж потом совершать романтические променады. Надеюсь, ты не против?
На Соню упал солнечный луч. Она широко улыбнулась, сладко потянулась и ласково положила ладошку на мое плечо.
– Ну, разумеется, я не против, мой драчун!..
Солнечный
Томми весело рассмеялся:
– Если вы желаете именно овсянки, мы вам ее подадим, но я не сказал бы, что это чисто английский завтрак!
Соня сурово свела брови к переносице.
– А что такое, по-вашему, настоящий английский завтрак?
Томми важно скрестил руки на груди.
– Full English – классический английский завтрак! – включает в себя поджаренный бекон с глазуньей, сочный томат, поджаренные грибы, фасоль в томатном соусе, пару отменных свиных сосисок, тосты, черный пудинг…
Он на секунду задумался и тут же широко улыбнулся, многозначительно подняв указательный палец.
– Обычно все туристы интересуются, что такое черный пудинг. Думаю, лучше сразу все вам разъяснить. Черный пудинг – отменная штука, его делают из свиной крови, к завтраку подают пару ломтиков. Это очень полезно и потрясающе вкусно! Собственно, весь завтрак очень калорийный и сытный: если вы съедите полную порцию, то до самого обеда и не вспомните о еде, сил хватит на все экскурсии! Ну что – закажете овсянку или Full English?
Разумеется, мы немедленно проголосовали обеими руками:
– Full English!
В ожидании заказа я чуть наклонился к Соне и, поймав ее капризные пальчики, нежно их сжал.
– Обещай, чертовка, что сегодня ты не будешь улыбаться разным жителям Пензы, затерявшимся в британской толпе, и вытворять…
Подобные мои нравоучения Соня, как правило, редко выслушивает до конца. Как однажды она пояснила, это похоже на детский сад, в который глупо играть в нашем недетском возрасте. На этот раз она по своему обычаю мимолетно фыркнула, вздернула бровь и, в свою очередь, наклонившись к самому моему лицу, зашептала таинственным хрипловатым голосом:
– Ты лучше посмотри, кто сидит через столик от нас, слева!
Конечно, мне было не слишком приятно, что мои нежные нравоучения прервали на самом интересном месте, но – что делать! – я покорно повернулся в направлении Сониного взгляда.
Через столик от нас сидела пара классических англичан: один – солидный дядька под полтинник в потертых джинсах и светлой футболке, весь из себя спортивный и подтянутый, и второй – мужичок помоложе, слегка взъерошенный и помятый, с копной огненно-рыжих волос, одетый в не слишком чистую одежду. Мужички сидели, мирно дули кофе и беседовали о чем-то с меланхоличными улыбками.
– Не вижу ничего интересного, – я слегка пожал плечами. – Два самых банальных мужика. К чему мне на них пялиться?
Соня улыбнулась.
– У тебя просто отвратительная зрительная память. Вот что значит ты – не художник! А ведь тот, что помоложе, нам вчера
Я еще раз взглянул на помятого Ларри и вновь пожал плечами.
– И что я должен делать? Броситься к нему и попросить автограф?
Соня строго погрозила мне пальчиком.
– Ты можешь ничего такого не делать, – лениво улыбнулась она, мирно щурясь на солнышке. – Достаточно просто слушать меня. Только подумай: этот Ларри – удивительный человек, который умеет разговаривать с совами на их языке. Ты же видел, как он рассказывал о них! А теперь представь: каждую ночь Ларри отправляется вместе со своими совами на охоту…
– …ловить мышей в траве вокруг замка, – хмыкнул я, заслужив очередную умиротворенную улыбку подруги.
– Не перебивай! В тебе нет ни грамма романтики. А этот Ларри, я просто уверена, – последний романтик. Посмотри, как он небрежно взъерошен! И какие у него голубые глаза! Наверняка такой парень способен петь своей возлюбленной серенады под балконом и сочинять вирши.
Мне только и оставалось, что покачать головой.
– Везет же этому Ларри! Я столько лет ухаживаю за девушкой, преподношу ей цветы и подарки, а она награждает меня лишь мимолетной улыбкой. А он, хотя, судя по всему, и ночует вместе с совами, не стирает одежды, не моется и расчесывается не чаще трех раз в неделю, вызвал у моей Сони целый восторженный монолог! Чует мое сердце, надо бегом возвращаться в номер и срочно поискать в моих вещах что-нибудь если не совсем грязное, то изрядно помятое…
Соня рассмеялась своим фирменным серебристым смехом.
– Не стоит, Ален! Боюсь, ты все равно ничего не сможешь рассказать мне о чудных совушках. Но могу тебя успокоить: ты прекрасно дерешься! Вчера, когда ты затеял драчку с красавчиком из Пензы, у меня в голове мгновенно родился практически гениальный замысел полотна…
Соня вдохновенно встряхнула головой, эффектно растопырив пальчики с великолепными острыми коготками.
– Представь себе зеленое поле, по которому в беспорядке раскиданы головы, руки, ноги – одновременно все эти части тела переплетены, словно смерти нет, и драчка никогда не завершается: ноги бесконечно пинаются, руки наносят удары, выдергивают волосы из голов противника в вечной мясорубке жизни. А если мы присмотримся, то и зеленый рисунок травы в более темных и светлых оттенках изумруда и охры даст нам словно бы зеркальное отражение все тех же мертвых тел воинов, павших на этом поле за века истории.
– Совершенно потрясающе; ты выдерживаешь свой стиль, дорогая. – Я с невольным облегчением вздохнул, завидев, что к нашему столику приближается Томми с подносом. – А теперь предлагаю перейти от высокого искусства к прозе бытия: чудный завтрак по-английски.
Между прочим, завтрак действительно оказался чудным – мы по достоинству оценили и ломтики великолепной кровяной колбаски под названием черный пудинг, и безупречный омлет, и ароматную, в густом томатном соусе, фасоль. От чисто английского завтрака мы сделали лишь единственное отступление: вместо классического английского чая с молоком заказали по чашке черного кофе.