Шекспир, рассказанный детям
Шрифт:
г
Напрасно уговаривали Петруччио переменить одежду, он возражал одно, что Катарина выходит замуж за него самого, а не за его одежду. Никакие доводы не действовали на жениха, и все отправились в церковь. Там Петруччио продолжал вести себя так же странно. Когда священник спросил его, согласен ли он взять Катарину в жены, Петруччио дал свой утвердительный ответ таким громовым голосом, что изумленный священник выронил молитвенник... Во время совершения брачного обряда высокомерная Катарина дрожала от страха, боясь новых выходок жениха. По окончании венчальной церемонии тут же в церкви Петруччио потребовал вина и
Баптиста приготовил торжественный свадебный
обед, но по возвращении из церкви Петруччио объявил, что немедленно берет свою жену домой. Ни уверения отца, ни злобные возражения взбешенной Катарины — ничто не могло изменить намерения новобрачного. Он настаивал на своем праве мужа распоряжаться женой, как ему заблагорассудится, и увез Катарину. При этом проявлял такую решительность, что никто не посмел ему препятствовать.
Петруччио усадил свою жену на несчастную клячу, тощую и ободранную, нарочно найденную для этого случая. Сам он и его слуга сели на таких же жалких лошаденок. Они ехали по отвратительной болотистой и неровной дороге, и каждый раз, когда тощая кляча Катарины спотыкалась, Петруч-чио разражался ужасными ругательствами по адресу бедного животного, изнемогавшего под тяжестью своей ноши. Можно было подумать, будто он самый вспыльчивый и жестокий человек на свете. Наконец после утомительного путешествия, в продолжение которого Катарина только и слышала, что одни ругательства Петруччио, сыпавшиеся то на слуг, то на лошадей, молодожены прибыли к дому Петруччио. Молодой муж решил, что не даст жене своей в эту ночь ни есть, ни спать.
Между тем стол был накрыт и ужин подан. Однако Петруччио находил, будто каждое блюдо испорчено, и бросал кушанья на пол. А после приказывал слугам все убрать. При этом он уверял, что делает это из любви к своей милой Катарине, так как не хочет, чтобы она ела дурно приготовленную пищу.
Когда Катарина, утомленная и голодная, хотела лечь, он нашел, будто и постель ее также не в порядке. И разбросал подушки и простыни по
J \
комнате. Тогда ей ничего не оставалось, как сесть в кресло. Но и тут она не могла отдохнуть: едва Катарина начинала погружаться в дремоту, как ее будил громкий голос мужа, кричавшего на слуг; он продолжал бранить их за то, что они не сумели как следует приготовить постель для его жены.
На следующий день Петруччио держал себя так же. Он был очень ласков с Катариной, но стоило ей только сделать попытку что-нибудь поесть, как он останавливал ее, уверяя, будто все кушанья испорчены, и разбрасывал все по полу, как делал это накануне с ужином. Наконец гордая Катарина унизилась до того, что попросила слуг принести ей тайком хоть кусочек чего-нибудь съестного. Но слуги, предупрежденные Петруччио, ответили, что не смеют дать ей ничего без ведома хозяина.
— Ах! — воскликнула Катарина.— Неужели же он женился на мне только для того, чтобы уморить меня голодом? Нищие, которые просят подаяния у дверей моего отца, всегда получают кусок хлеба, а я, никогда не знавшая, что значит умолять о чем-нибудь, умираю от голода и от того, что мне не дают спать. Его брань отнимает у меня сон, а его крики не дают мне есть. Но больнее всего, что все это
Эти слова несчастной Катарины были прерваны появлением Петруччио. Не желая окончательно уморить ее голодом, он принес жене маленький кусочек мяса и спросил:
— Как поживает моя дорогая Кэт? Вот посмотри, мой милый друг, какой я заботливый. Сам состряпал это кушанье. Надеюсь, такое внимание заслуживает благодарности. Как! Ни слова? Значит, тебе это кушанье не нравится, и все мои труды
<Л±У
V
пропали даром? — И он приказал слуге убрать принесенное блюдо.
Измученная голодом, Катарина поборола свою гордость. С большим усилием и злобой она промолвила:
<JlD– —
г
л
— Прошу вас, оставьте блюдо!
Но это было еще не все, чего добивался от нее Петруччио. Он ответил:
— Люди благодарят за самую незначительную услугу. А потому ты не дотронешься до этого блюда до тех пор, пока не поблагодаришь меня.
На это Катарина неохотно произнесла:
— Благодарю вас, синьор.
Он глядел, с каким аппетитом уничтожала Катарина скудную пищу, и говорил:
— Да пойдет тебе на пользу это кушанье! Кушай проворнее, Кэт! А потом мы отправимся к твоему отцу, где отлично попируем. Пощеголяем там и шелковыми платьями, и нарядными шапочками, золотыми кольцами и шарфиками, веерами, янтарными ожерельями, браслетами и разными другими безделушками.
Прикидываясь, будто он в самом деле намерен подарить жене все эти вещи, Петруччио велел позвать продавца галантерейных товаров и портного, который принес несколько новых платьев, заказанных Петруччио.
Не дождавшись, пока Катарина насытится, Петруччио передал блюдо слуге и воскликнул с удивлением:
— Как, ты уже пообедала?
Между тем продавец стал показывать свои товары, вынул шапочку и сказал:
— Вот шапочка, заказанная вашей милостью.
Тут Петруччио снова разразился ругательствами
и закричал, что это не шапочка, а кастрюля какая-то, что она не больше ореховой скорлупы или раковины. Он приказал убрать шапочку.
Тогда заговорила Катарина:
— Но я хочу именно эту шапочку, только такие теперь и носят благородные дамы.
— Когда будешь полюбезней, и у тебя будет такая же, но не раньше,— ответил ей Петруччио.
Съеденное мясо немножко подбодрило Катарину и вернуло ей прежнюю язвительность. Она воскликнула:
— Да что вы, синьор! Я, кажется, имею право говорить и буду говорить. Я — не ребенок и не кукла; люди и почище вас выслушивали меня. А если не хотите слушать, заткните себе уши!
Петруччио не обратил внимания на ее замечание, так как теперь уже знал, каким образом лучше всего справляться с ней, и потому он ответил:
— Да,ты права, это совсем дрянная шапочка. И я еще больше люблю тебя за то, что она не нравится тебе.
— Люби меня или не люби,— заговорила Катарина,— но мне нравится эта шапочка. Я хочу или ее, или никакой мне не надо!
— Ты говоришь, что хочешь поглядеть на платье? — спросил Петруччио, продолжая прикидываться, будто не понимает Катарину.