Шелковы цепи

Грей Майя

Но люди Ивана похожи на стаю волков, жаждущих крови. Они кишат вокруг, пытаясь сбить нас с дороги, заманить в паутину из стали и огня.

— Черт возьми, они повсюду! — кричит Миша, пригибаясь, когда пуля проносится мимо его головы.

Я стискиваю зубы, уклоняясь, чтобы избежать града пуль.

— Мы должны их стряхнуть, немедленно! — Неожиданная выбоина заставляет нас отклониться, и машина едва не переворачивается. — Держись! — кричу я, когда нас заносит, мир дико кренится. В хаосе формируется план — рискованный,

безумный, но это все, что у нас есть.

Я нажимаю на газ, двигатель ревет, когда мы превышаем предельную скорость. Пули разбивают заднее стекло, оно разлетается осколками.

Впереди Игорь сворачивает, чтобы избежать града выстрелов, его автомобиль съезжает с дороги в темноту.

— Блядь! — проклинаю я, сердце замирает. Мы не можем остановиться, и повернуть назад.

Внедорожник Ари оказывается следующим: меткий выстрел пробивает шину. Его закручивает, и он летит в кювет с жутким треском.

Я бросаю быстрый взгляд на Ари, и сердце подпрыгивает к горлу. Он жив, выползает из-под обломков с выражением чистой ярости на лице. Ловит мой взгляд, кивает, а затем обращает свое внимание на две машины, которые сосредоточены исключительно на нас.

Теперь все ясно — у людей Ивана одна цель, и это я.

Они хотят моей смерти, чего бы это ни стоило.

Остались только мы, Миша и я, мчащиеся по дороге с людьми Ивана по пятам.

— Нам нужно оторваться от них! — кричит Миша, высунувшись из окна, чтобы открыть ответный огонь.

— Я открыт для предложений! — кричу в ответ, мои мысли бегут.

Резкое движение привлекает внимание. Миша делает выпад через сиденье, его тело врезается в мое. Треск выстрела раскалывает воздух, и Миша корчится от боли, его плечо дергается назад. Кровь запеклась на рубашке, но глаза у него яростные, сосредоточенные.

— Миша, какого черта! — кричу, понимая, что он сделал. Он принял пулю за меня, сумасшедший ублюдок.

— Просто поезжай, — хрипит он, прижимая руку к ране. — Я буду жить.

Нажимаю на педаль газа, сердце колотится. Кровь Миши на моих руках, в прямом и переносном смысле. Я должен вытащить нас из этого, должен сделать так, чтобы его жертва не была напрасной.

Стискиваю зубы, мысли лихорадочно скачут. Дорога и варианты на исходе. Впереди вырисовывается узкий мост, внизу бурлит река.

— Держись, — рычу я, вдавливая педаль в пол. Миша держится, его глаза расширяются, когда он понимает мой план.

Внедорожник несется вперед, шины визжат, мы мчимся к мосту. Люди Ивана идут прямо за нами, их фары ослепляют задний обзор.

В последнюю секунду резко дергаю руль, и мы врезаемся в ограждение. На мгновение оказываемся в воздухе, и мир замирает в предвкушении.

Затем падаем, погружаясь в ледяные глубины.

— Еб твою мать! — кричит Миша, его голос теряется в реве ветра и шуме реки.

Мы сильно сталкиваемся с водой, и нас швыряет вперед. Все вокруг становится черным,

холод и хаос поглощают целиком.

Ледяная вода возвращает мне сознание, ее хватка грозит утянуть на глубину. Я задыхаюсь, легкие горят, пока пытаюсь выбраться на поверхность. Рядом со мной корчится Миша, его лицо искажено от боли.

— Миша! — мой голос хриплый и отчаянный. Я хватаю его за воротник и тащу к берегу со всей оставшейся силой. Он лежит мертвым грузом в моих руках, его кровь смешивается с бурлящей водой.

Мы падаем на берег реки, задыхаясь и дрожа. Глаза Миши распахиваются, остекленев от боли.

— Босс, — хрипит он, прижимая руку к боку. Кровь просачивается между пальцами, резко выделяясь на бледной коже.

— Держись, — рычу, срывая куртку, чтобы остановить кровь. — Мы выберемся.

Но даже когда говорю это, я слышу визг шин и крики людей Ивана. Они нашли нас.

Тащу Мишу, сердце колотится в груди. Он теряет сознание, его дыхание сбивается на короткие, резкие вдохи.

Прижимаю ткань к его ране, мои руки дрожат. Он теряет слишком много крови, лицо бледнеет с каждой секундой.

— Ты не должен был этого делать, — мой голос грубый от эмоций. — Получив пулю… ты мог умереть.

Миша смеется, влажным, булькающим звуком.

— И позволить тебе получить все удовольствие? Ни за что.

Я качаю головой, внутри меня поднимается смесь благодарности и разочарования. Такую преданность не купишь, она глубже, чем кровь.

И будь я проклят, если позволю ему умереть из-за меня.

— Не вздумай умирать сегодня ночью, — рычу я. Когда выглядываю из-за искореженного металла, у меня сводит живот при виде людей Ивана, окруживших нас. Они приближаются, их оружие наготове.

На мгновение закрываю глаза, и передо мной мелькает лицо Лауры. Ее улыбка, смех, то, как она смотрит на меня, словно я единственный мужчина в мире.

Нет. Я не могу умереть здесь. Не так. Не тогда, когда у меня есть ради чего жить.

Я стискиваю зубы, заряжая пистолет твердыми руками.

— Я женюсь, — бормочу, больше для себя, чем для Миши. — И никакой гребаный мудак меня не остановит.

Миша смеется — звук переходит в кашель.

— Задай им жару, босс, — хрипит он, его глаза сверкают яростной гордостью.

Я киваю, моя челюсть сжата.

Выскакиваю из укрытия, стреляя со смертельной точностью.

Один, два, три человека падают на землю.

Но они продолжают приближаться, пули свистят у меня над головой, впиваясь в металл за спиной. Нет времени, нет вариантов.

Миша продолжает стрелять, прицел его верен, даже когда жизнь истекает кровью на мерзлую землю.

— Сука, блядь! — рычит он, завалив еще двоих, пока пистолет не опустел.

У меня осталась последняя обойма. Люди Ивана уже почти настигли нас, их тени надвигаются, как сама смерть.