Шелковый дар

Лемад Ника

— Если глупая наша не поторопится — станет холодным, — пробурчала Лияна. Глянула на кровившую ладонь, с досадой дернула себя за прядь волос. Странный человек, заставляющий совершать ненормальные действия. Она оторвала еще одну полосу от его порядком потрепанной рубахи и неумело перебинтовала ладонь. — Мы станем посмешищем всего леса…

Мимо них промчалась Тайя, задержавшись лишь для того, чтобы попросить присмотреть за Карином еще немного, пока она приведет помощь.

— Я что, нянька? — закричала ей вслед Лияна.

— Спасибо! — долетел

ответ.

Терпение

— Вернулась, значит.

— Вернулась, — машинально повторила Тайя, вытирая лоб Карину. — Дядька Бел, чего он без сознания?

— Крови много потерял, вот и обессилел. Отвернись-ка, — лекарь разрезал рубаху, осторожно вытащил ее из-под парня и кинул на пол. Рана под ребром ему совсем не понравилась. — Принеси воды еще горячей. И побыстрее.

Тайя схватила миску и бросилась к печи, где кипела вода.

— Он поправится?

— И цвет ромашки добавь.

— Дядька Бел!

— Листы полыни потри, чтобы сок выступил…

Тайя осторожно поставила миску с кипятком на лавку. Прикусила щеку изнутри, подождала немного. Но голос все-равно дрожал, когда спросила в который раз:

— Он же не умрет?

— Видишь это? — старик указал на разошедшиеся края раны, через которые проглядывала кроваво блестящая и пульсирующая масса. Тайя сглотнула: выглядело просто ужасно. — Если загноится — он покойник. Поэтому быстро завари ромашку!

— Поняла, — прошептала девушка и побежала обратно к печи, где, уже не сдерживая слез, кинула белые цветочки в котелок. Промыть рану — это первое, что нужно было сделать, дядька Бел прав.

К лекарю заглянул Гостята узнать о состоянии родственника, принес пучок ромашки, сказал, что жена передала. Бел выставил его за порог и велел не приносить в дом заразу.

К ночи поднялся жар, раненый сначала трясся под одеялами, а потом поскидывал все с себя. Бел хмуро подпирал рукой свою голову, Тайя держала горяченные руки Карина в своих и тряслась не хуже самого парня. Протирала его холодной водой, уже наплевав на все приличия, да и старик, сначала ворчавший и все пытавшийся прикрыть мужчину, потом махнул рукой. Оставил на нем лишь штаны, которые обрезал как можно короче, чтобы обтирать и ноги.

Несмотря на все их усилия и предосторожности, рана все же начала нарывать. То ли грязная повязка, то ли земля, попавшая внутрь, стали виной, но вид воспаленной опухшей кожи по краям и белесой жидкости, сочившейся из пореза, заставили Тайю на следующий день едва не забиться в истерике. Она зажмурилась, силясь вспомнить все, что когда-либо слышала или видела похожее.

— Вода! Точно! — выдохнула. — Дядька Бел, надо его охладить в воде! И заразу надо убрать, нельзя оставлять гной. Почистить… И зашить.

— С ума сошла? — прикрикнул лекарь, даже не допускающий мысли о подобном издевательстве. — Представляешь, как у него болит все? Ковыряться там постоянно? А потом

еще и иголкой тыкать??

Но Тайя уже вскочила на ноги, оглядываясь.

— Верьте мне, — бросила она. — Хуже точно не будет. Надо почистить рану и зашить.

Старик сначала вяло наблюдал за метаниями по избе, уже не веря в чудо, но понемногу начал проникаться уверенностью своей помощницы.

— Делала уже такое? — отрывисто спросил он, готовя побольше чистой ткани и сцеживая ромашковый отвар.

— Да, — легко соврала Тайя. Скажет «нет» — и они продолжат наблюдать, как Карин угасает. — Потом приложим полынь и обвяжем, чтобы осталась в чистоте рана. И пить, — она вспомнила, что вода — это важно. — Пить надо больше, это должно восстановить кровь. И прогнать лихорадку.

Стоило лекарю чуть надавить на края разреза, и оттуда обильно потекла густая жидкость, сначала желтоватая, потом розоватая. Остановился только тогда, когда увидел чистую кровь. Тайя раздвинула края раны и вылила миску отвара, который потек по боку. Оглянулась на огонь, где калилась игла. И вдруг дрогнула, начиная сомневаться в своем решении. Перевела взгляд на Карина, который со вчерашнего вечера ни разу не открыл глаза.

— Ну что? — поторопил ее Бел. — Пока все чисто — надо шить, раз решили.

Взяв щипцами иглу, Тайя подошла к Карину. И снова заглянула ему в лицо — почувствует ли он что? Больно ли ему будет? Сердце, до этого незаметно занимавшее место где-то внутри, снова екнуло, ощутимо ударив по ребрам, потом еще раз. Рука дернулась так, что чуть не выронила щипцы.

— Дай сюда! Девчонка! — обозлился старик. Выхватил набор для шитья у нее из пальцев и примерился сам. — Ну… Раз решили…

Глубоко вдохнул и вогнал иглу в кожу. Карин дернулся и задохнулся в крике. Тайя нависла над ним, пытаясь удержать на месте. Надавила всем своим смешным весом на напрягшиеся плечи, надеясь лишь на свою незримую силу.

Где-то за спиной отчаянно ругался лекарь, делая второй стежок. Тайя ощутила боль парня как свою собственную. Обхватила его щеки ладонями, вынуждая смотреть только на себя. Глаза Карина лихорадочно блестели, он с трудом сфокусировал взгляд. И снова задержал дыхание, когда Бел проделал следующую дыру в его теле, а потом еще и протянул нить.

— Потерпи! Послушай, не дергайся!

— Он зашивает? — с трудом разлепил пересохшие губы Карин. — Все правильно. Воспалилась-таки? Думал, что смогу…

Заживить сам, догадалась Тайя, с нежностью глядя на парня. Народ, к которому он принадлежал, был загадкой. Их нравы, обычаи, быт. Возможно, они и лечились иначе, чем остальные люди. Одной силой воли. Но проверять у них с лекарем не было времени. Поэтому они делали что умели.

Парень расслабился, сообразив, что только мешает дядьке Белу штопать его. Закрыл глаза и попытался вызвать в памяти то, что успокаивало. На что можно было отвлечься. Невольно скривился от прокола. И следом почувствовал, как к его губам прижались губы Тайи.