Шепот фиалок
Шрифт:
– А Дэвис это знает?
– Нет! – Сюзанна залилась слезами. – Если бы он знал, я бы ни за что не согласилась на это венчание.
Дориан поняла ее с полуслова. Сюзанна никогда не согласилась бы, чтобы Дэвис женился на ней по обязанности – даже несмотря на то что они любили друг друга.
– Я, конечно, скажу ему… скоро, – поспешила объяснить Сюзанна. – Я ему не лгала. Не рассказывала, но и не лгала. Я просто не могла…
– И правильно сделала. – Дориан протянула невестке полотенце. – Вот, вытри слезы. Я все прекрасно понимаю. Дэвис будет
В дверь постучали, и в спальню заглянула одна из служанок.
– Лакей его милости вернулся.
– Слава богу, – прошептала Дориан.
– Вот, тетя Шарлотта! Наконец-то мы соединили все отрывки. – Дориан опустилась в кресло у кровати тети и раскрыла перед ней папку.
Тетя Шарлотта прищурилась, глядя на листок. Дэвис, Сюзанна, Николас и доктор Фишер окружили больную. Шарлотта протянула руку, с нежностью провела по строчкам, написанным рукой любимого, с которым ей не суждено было соединиться.
– Наверху название, «Шепот фиалок», и посвящение тебе, тетя Шарлотта, – показала Дориан.
– Я что-то плохо вижу… Сыграй мне, дорогая, – откинув голову на подушку, тихо попросила Шарлотта. – Если открыть все двери, мне будет слышно.
Дориан вскочила. Она готова была на все, лишь бы порадовать тетю, поддержать ее угасающую жизнь.
– Уже бегу.
С папкой под мышкой Дориан слетела вниз и кинулась в музыкальную комнату, на ходу приказав слугам открыть все двери. Она подняла верх рояля, чтобы ничто не заглушало звуки, и села на табурет перед инструментом.
Сначала пальцы ее дрожали, но уже через несколько секунд мелодия захватила Дориан. Она играла, стараясь передать всю нежность и любовь, что Франц вложил в светлую, чарующую мелодию.
Когда затихли последние аккорды, она вскочила из-за рояля и кинулась в коридор. На лестничной площадке второго этажа стоял Николас.
Дориан взлетела по ступенькам и подняла беспокойный взгляд на Николаса.
– Ей понравилось?
– Пойдем, радость моя, – мягко произнес он, протягивая ей руку. – Пойдем. Попрощаешься…
Душераздирающий стон сорвался с губ Дориан.
– Она… Ее больше нет?
– Она ушла от нас так тихо, слушая твою игру. Но ты должна попрощаться. Тете Шарлотте этого бы очень хотелось.
Дориан сделала первый шаг к спальне тети Шарлотты. После того как ее рука оказалась в руке Николаса, Дориан плохо что помнила. Николас провел ее в спальню. Кажется, откуда-то раздавались тихие всхлипывания Сюзанны. В памяти смутно запечатлелась горестная поза Дэвиса – он стоял спиной ко всем остальным у окна, где привычный лондонский серовато-блеклый день уже вступил в свои права.
Дориан смотрела на постель и понимала, что хрупкая фигурка под одеялом недвижима и тетя уже никогда не откроет глаза. Но атмосфера комнаты была по-прежнему наполнена любовью тети Шарлотты, ее теплом. Ритуал прощания стерся из памяти Дориан. Все, что ей помнилось, – это невероятное,
В гостиной силы ей изменили, но заботливые руки Николаса подхватили ее, когда она чуть не упала. Он шептал ей какие-то ласковые слова утешения, сжимал в объятиях и гладил по волосам… но Дориан запомнилась отчетливо лишь его просьба.
– Мне нужна рукопись, Дориан, – произнес он безо всяких извинений и объяснений.
Это требование не стало для нее сюрпризом. В конце концов, с Николасом ее связывало только последнее письмо Шамьера. Дориан молча прошла к роялю, взяла папку и протянула Николасу. Что значит эта музыка без тети Шарлотты?
Дориан чувствовала на себе испытующий взгляд Николаса, но сама она так и не подняла на него глаз. На душе было слишком пусто и холодно…
– Я очень скоро вернусь и привезу папку, – пообещал он.
Но не вернулся.
27
Дни после смерти тети Шарлотты слились в бесконечную череду тоскливых воспоминаний и слез. Несмотря на предсмертные указания тети Шарлотты – она возражала против траура, – на дверь все же повесили венок, и Дориан по примеру Дэвиса носила на рукаве траурную повязку. Это было нарушением правил, обязывающих леди носить во время траура только черные платья, но так хотела тетя Шарлотта.
– Черное тебе не идет, Дориан, – однажды сказала она. – Я даже с небес хочу видеть тебя красивой. Не понимаю, что за честь для умерших, если их близкие отвратительно выглядят?
Слабая улыбка промелькнула на губах Дориан. Тете всегда хотелось видеть вокруг красивых и счастливых людей.
Приготовления к похоронам, ответы на письма и визиты с соболезнованиями занимали все время Дориан. И она как-то справлялась с этим и даже была благодарна за то, что необходимые хлопоты отвлекали ее от горьких мыслей. Вечерами, совершенно измученная, она падала в постель и забывалась тяжелым сном.
Николаса она увидела однажды, в церкви на похоронах. Он приехал с дядей Джорджем… всего лишь как один из множества скорбящих людей, которые знали тетю Шарлотту и Франца. Дориан понимала, что Николас занимается делом Гэвина, и не сомневалась, что он доведет это дело до конца.
– Вот оно! Все описано в газетах! – воскликнул как-то за завтраком Дэвис, через несколько недель после смерти тети Шарлотты.
Дориан взяла протянутые ей братом газеты, пробежала заголовки. Пресса была в восторге от этой истории и смаковала подробности. Гэвина обвинили в измене, а Николаса называли героем. Он должен быть доволен, думала Дориан. И она радовалась за него – насколько вообще могла радоваться в таком подавленном состоянии.
Статьи подробно рассказывали, как капитан Деррингтон смыл позорное пятно предательства со своего имени. Его приглашали в адмиралтейство и принимали в домах старых друзей, где он не был уже больше двух лет. Дориан вспомнился капитан Кенвик. Теперь он подавится своими беспочвенными обвинениями.