Шёпот Зуверфов
Шрифт:
– - Алан, поможешь мне?
– - как-то спросила Джулия у Алана, когда он в очередной раз пришёл к её камере, прихватив с собой пачку гигиенических салфеток, ножницы и упаковку сладкой пастилы.
– - Всё, что угодно, -- Алан приготовился к любой просьбе, он был готов на всё.
– - Наверху сейчас холодно?
Алан кивнул.
– - И все крысы, мыши и прочая живность, что рыскает по закромам, теперь, наверно, надоедает кочегару?
– - Точно. Он ловит их. И сажает в клетку, чтобы подкармливать собак на псарне и котов. У него есть белки, крысы, даже енот однажды забрался и целый месяц жрал крупу.
– - Чудесно, -- просияла Джулия, -- принесёшь мне парочку живых грызунов?
– - Тебе зачем?
– - насупился Алан, и его лоб взрыли морщины.
– -
– - Постараюсь, -- неуверенно обронил он и поторопился уйти.
Две ночи Джулию сковывали дикие боли. Крики и стоны никого не волновали, да и слышать их никто не желал. В пик безудержной боли, когда живот, казалось, вот-вот вывернется наизнанку и разбросает по грязному полу кишки, в висках молотило так, что, в пору, взять и вышибить себе мозги кувалдой. В груди жгло, яичники пылали, а грудь ныла так сильно, что окажись поблизости здоровенный тесак, Джулия, наверно, отрубила бы обе, чтобы больше никогда не мучиться. Но она терпела. Боли поднимались до вершины и, доставив максимум страданий, медленно, тягуче ниспадали, ослабляя хватку. Тогда Джулия обтирала взмокшее от пота тело грязным махровым полотенцем, заворачивалась в сальную простынь на нарах и приказывала себе уснуть. Она знала, что ей приснится. Знакомый лес, два поганых карлика и густое, полное смрада облако. Каждую ночь эта серая едкая субстанция врывалась в её глотку, умаляя кого-нибудь убить. "УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ И БУДЬ СИЛЬНОЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!УБЕЙ И СТАНЬ СИЛЬНОЙ!УБЕЙ!УБЕЙ!" -- призывал инородный мёртвый голос. Просыпаясь, Джулия принималась за комплекс выработанных физических упражнений. Она изматывала себя, нагружала связки и мышцы до предела, но отлично понимала, где проходит грань риска. Шли недели, месяцы, и после очередной изматывающей ночи и вещего сна Джулия решилась на неимоверно странную, нелепую просьбу. Поможет или нет -- Джулия не знала. Но попробовать стоило. Разумеется, за ними следят. Повсюду камеры, видимые и скрытые. Но один раз точно всё получится, а дальше посмотрим.
Тук-тук. Алан пришёл к ней спустя три дня. Подмышкой он держал крохотную коробку. Радостно улыбнувшись, паренёк помахал Джулии и, подойдя к заветному оконцу, просунул в него посылку.
– - Кто там?
– - спросила Джулия. Её бил озноб: она с детства недолюбливала грызунов.
– - Пара крысятков -- детёныши крыс. И три мыши. Пока хватит?
– - Очень надеюсь, -- забирая коробку, нервно улыбнулась Джулия.
– - Ещё я принёс это, -- Алан протянул Джулии тонкую книгу в красном переплёте, -- "Добрые повести Алона Хая". Мне их дядя читал, перед сном.
– - Чтение мне сейчас не повредит, -- призналась Джули, -- спасибо.
– - Пора. Приду через три дня, когда смена будет глупая. Мимо них проскользнуть -- раз плюнуть. Зевают. А там, другие, не пустят. Всё видят. Как совы.
– - Как совы, -- зачем-то повторила Джулия и вяло улыбнулась.
Банный день в Третьем Секторе проходил необычно. Из четырёх углов камеры начинал струиться зеленоватый дымок -- усыпляющий газ. Пациент-заключённый моментально вырубался, и пока он спит, группа из нескольких человек погружала его сонное тело в импровизированную переносную пластмассовую ванну-бочку, отмывала и возвращала на спальное место голым. Чистая роба лежала рядом, накрахмаленная и аккуратно сложенная. Подобные процедуры проходили в 3-ем Секторе каждый пятнадцатый день и вызывали у Джулии отвращение и тихий гнев. Куда проще вывести больного из камеры, проводить в душевую и дать каких-то десять минут, чтобы второй соскрёб с себя всю гадкую скопившуюся коросту. Номер с газом был чем-то вроде пытки, вызова, желанием добить. Джулия не сомневалась, комплекс "заботливых" мероприятий мигом сокращает численность ртов. Проще пристрелить, считала Джулия. Но, по всей видимости, в руководстве психиатрической больницы засели опытные мучители, гурманы, смакующие человеческую горечь и страдание.
Джулия
Алан приносил разную живность чуть ли не каждую неделю. Слежка за ними велась, сомнений не было. Но почему-то никто так и не вмешался в её кошмарный ритуал. Как бы то ни было, но после жертвоприношений Джулия снова улыбалась, кошмары и невыносимые приступы прекратились. Культ смерти стал для неё откровением, которое она старательно поддерживала, с азартом истребляя мелких паразитов, пробравшихся когда-то в больничные коридоры Нуттглехарта. Пару раз Алан притаскивал кошек и единожды щенка таксы. Джулия отказалась от них, отчитала парня, попросив больше никогда не трогать "нормальных, обычных животных".
– - Но в чём разница?
– - не понимал Алан.
– - Чем крыса отличается от пса?
– - Собаки не переносят хворь, -- ответила Джулия и пригрозила обидой, если Алан не закончит глупые расспросы.
С приходом сезона цветения Алан приходил реже.
– - Я чем-то обидела тебя?
– - как-то раз спросила Джули, когда парнишка принёс ей очередные дары.
– - Нет, -- замялся Алан, -- просто мне запрещают. Оказывается, они знали, что я хожу к тебе и что ношу их, -- Алан посмотрел на закрытый короб с очередной порцией грызунов.
– - Конечно, они знали, -- подтвердила Джулия, -- но не мешали. Важно только это.
– - Директор Стивенс пригрозил мне исключением, если я снова приду к тебе. Так и сказал, сунешься ещё раз к этой ненормальной -- вылетишь вон!
– - Надо же, -- шикнула Джулия, -- будто вокруг них ошиваются все в своём уме! Ублюдки, чтоб их!
– - Прощай, -- скуксился Алан и поджал верхнюю губу, -- я люблю тебя.
– - И я тебя, -- мягко сказала Джулия, коснулась губами безымянного и среднего пальца, сложила их вместе и, протянув свою руку в тоннель для передачи баланды, коснулась ими губ темнокожего парнишки.
– - Я буду скучать.
Алан ушёл. Их разговоры прекратились, Джулии стало невыносимо одиноко. Иногда спасали "добрые повести". Джулия много упражнялась. Ежедневные изнурительные тренировки высасывали все силы, она с удовольствием забывалась и крепко засыпала. "Но кто теперь станет приносить мне грызунов?" -- пронеслось в её мыслях. "Никто! Ты осталась одна! Совсем одна!" -- ответила пустота. "Не слушай страх. Мы с тобой", -- прошептало что-то близкое, почти родное, но одновременно чуждое и ещё неосознанное.
Загорелась телепанель. Очередной сеанс бестолкового психологического тренинга. Шёл бы он ко всем чертям!
– - Джулия Фокстрот?
Вместо симпатичного, набившего оскомину брюнета на экране появился старый доктор с плешью, именно тот, который допрашивал её в первый день. На нём были квадратные безвкусные очки, серая с сединой бородка и мерзкая, пахабная ухмылка. Джулии стало не по себе, захотелось прочистить и так пустой кишечник. Кстати, не кормили уже слишком давно. Не пора бы уже?
– - Джулия Фокстрот?
– - повторил доктор, и ухмылка приняла пугающие масштабы.
– - Ты слепой что ли?!