Шёпот Зуверфов
Шрифт:
Загорелась квадратная телепанель, висевшая в самом дальнем углу хижины. Уличный свет, проникавший сквозь зазоры между ветвями, был единственным источником освещения. Яркие картинки ТВ-панели сменяли одна другую. Всё в тишине, звук убавлен до нуля. Рензо не желал слушать всю ту гадость, что изрыгается продажными журналистами. Атлас верил, что здесь как нигде уместно право тишины, и оттенки правды искал в движущихся картинках.
Где-то сбоку вспыхнул умиротворяющий белый свет -- кто-то пришёл к нему в гости. Белизна исчезла -- гость вернул тёмное, суконное одеяло, служившее дверью, на место. Шаги легки и осторожны. Она думает, что Рензо ещё спит.
– - Не крадись, я проснулся, -- проговорил Рензо.
– - Выспался?
– - спросила темнокожая женщина мягко, почти по-матерински. Её тёмная, угольная кожа поражала гладкостью и упругостью.
– - Уже очень давно.
– - Снова кошмары?
– - женщина присела на край койки и коснулась ладонью
– - Нет, -- мотнул он головой, -- сегодня грёзы приносили радость. Я пархал, прыгал, будто какая-нибудь чёртова бабочка или сраный кузнечик!
– - Успокойся, -- женщина положила руку на грудь Рензо. Атлас почувствовал приятное покалывание во всём теле. Или почти во всём.
– - Снова забежала на пару минут?
– - укоризненно спросил Рензо.
– - И сколько ещё ждать, Омала? Я абсолютно здоров, ты знаешь!
Омала Пандерибе опустила взгляд.
– - Твоё выздоровление продолжается, и ты прав, твоему телу почти ничто не угрожает. Но дух твой слаб. Ты нестабилен и нуждаешься в реабилитации.
– - Что за чушь?!
– - взмолился Рензо.
– - Увези меня отсюда!
– - Атлас, ты не смирился, -- с тревогой, наполненной сожалением, проговорила Омала, -- я это вижу. Вечером приеду снова, и мы будем разговаривать. Я останусь на ночь, обещаю. А сейчас мне пора.
Омала поцеловала Рензо в шершавый лоб и вышла из хижины. Атлас напряжённо сглотнул, уставился на телепанель, но мысленно снова вернулся туда, в тот злосчастный проклятый лес, который изуродовал ему жизнь. И не только ему. Где теперь Джулия? И жива ли она? Атлас вспоминал жутких великанов и мерзких карликов-близнецов. Рензо не справился с этими отродьями, не уберёг себя и Джулию.
Их ночь в Ваздоке. Перед самым похищением. Атлас в миллионный раз восстанавливал мозаику её нежного тела в своих воспоминаниях. Её запах, шепот, вкус. И каждый раз, когда прошлое начинало приносить удовольствие, из-под земли возникал жирный гадкий великан с тошнотворным отростком в боку, который рычал и брызжал едкой слюной, молотил его по макушке изо всех сил. Острая боль в спине в очередной раз заявила о себе. Рензо поначалу задавался воспросом, что за существ он встретил, и зачем им нужна Джулия? И он пытался найти ответы. Но они ему совсем не нравились: слишком вычурные, чересчур надуманные или, наоборот, -- до неприличия простые.
Рензо запомнил день, когда вышел из комы. Сезон холодов своё отыграл, стали захаживать тёплые ветры. Как раз в такое, солнечное, наполненное живительной силой утро, он и очнулся. И не смог двинуться. Сначала он лежал прикованным к больничной койке, не в силах разомкнуть губы или пошевелить пальцем руки. Вокруг него всё время маячили врачи, медсёстры, целители в красно-оранжевых мантиях с древнеми бубнами, нужными для различных обрядов в племени. Рензо ненавидел всех, кого ловил его медленный, ослабший взляд. Лишь однажды, когда в палату вошли Кей, Неола и Манория, Рензо просиял, а в глазах, на удивление всех присутствовавших, проступили слёзы. Атлас виделся с ними часто. Кей без умолку болтал, сидя напротив в уютном кресле. Парнишка с удовольствием пользовался тем, что Атлас прекрасно слышит, но пока что не может говорить. В кой то веки Кея не перебивали. И Рензо не возражал. Приходила и Манория. Не сказать, чтобы они с ней были близки, но девушка не на шутку переживала за "деревянного здоровяка". Чаще она молчала и просто смотрела на то, как Атлас спит. Манория влюбилась в Рензо давно и опрометчиво. Потом разлюбила, снова влюбилась, опять остыла. И в итоге, будучи сообразительной, изобретательной особой, сделала его своим любовником. Такая роль, в общем-то, устраивала обоих. Если не считать, что Манории всегда чего-то не хватало. Неола почти не говорила с Рензо о Джулии. Только о страшных событиях, произошедших в монастыре Асмиллы. А когда и эта тема себя исчерпала, Неола почему-то разоткровенничилась и рассказала Рензо о своей тяге к Кею. Ей нравился этот взбалмошный лысый парнишка, но почему она не понимала. Наверно, предполагала Неола, он смешной, находчивый и добрый. Атлас соглашался с каждым словом и мысленно кивал. Когда приходили друзья, он забывал о своём ничтожном существовании, сызнова становясь могучим "дубовым" великаном.
Через месяц Атлас Рензо заговорил. И наболтался всласть с теми, кто окрашивал его немощные будни пространными монологами. Но тайн Рензо не выдал. Ни одной. Однако пришлось говорить не только с друзьями, но и с хладнокровными профессионалами, которые тратили на него своё рабочее время, силясь вернуть к прежнему состоянию. Диагноз звучал как приговор. Атлас получил серьёзную травму позвоночника, был задет костный мозг. Врачам удалось справиться с полным параличом, но встать на ноги Рензо больше не сможет. Никогда! Вы должны радоваться, говорили мудрые профессоры, вам удалось то, что мало кому по силам. Выжили, остались в своём уме после продолжительной комы, можете говорить, есть, чувствовать и держать пальцами карандаш.
– - ревел, будто дикий зверь, в очередном припадке Рензо, -- если я остаток жизни прикован к своей долбаной пятой точке?!" В целом, Атлас был прав. С ним никто не спорил, и от этого ему становилось ещё тоскливей. После очередной истерики Рензо увезли из клиники Стердастоса. Фургон ехал преступно долго, и Атлас решил, что он всех неимоверно достал и его везут куда подальше, чтобы оставить в лесу или бросить в реку. И когда машина встала, он услышал радостные возгласы ребятни. Его переправили далеко из столицы Бумеранга в коммуну хранителей птиц, что затаилась в дебрях местных джунглей. И тогда он в первый раз увиделся с той, кто его оберегала с момента приземления Ваздокского гиропалана на аэродром Стердастоса -- с Омалой Пандерибе.
Пандерибе родилась в богатой, влиятельной семье Стердастоса -- города, который долгое время утопал в нищете и собственных помоях. Будучи колонией сономитов, Стердастос платил нешуточные налоги в казну "древесного народа". Но страшней всего для населения Ржавого Бумеранга (остров имел форму этого снаряда) была участь прощаться с представителями редкого вида птиц, в честь которых и нарекли главный город. Продолжительная зависимость от Зен-Борима завершилась, когда жители коммуны встали на защиту лесов, которые собирались вырубить сономитские лесоповалы. Завязалась кровопролитная партизанская война, в которой предводительствовал брат Омалы. Сама же Пандерибе занималась переговорами с Илейей, просила о помощи, призывала оказать влияние на сономитские власти. Она воспользовалась недавней победой Илейцев в войне с сономито-гибриоидами и убедила тогдашнего Лидера Трезубца скорректировать мирный договор, внеся туда некоторые изменения, касавшиеся суверенитета Стердастоса. Подписанное на трёхсторонней встрече обновлённое соглашение вступило в силу восемь лет назад. Сономиты лишились власти на Бумеранге, а Стердастос и все его леса, провинции, реки и деревушки стали независимыми. Омала Пандерибе впустила на остров Илейские инвестиции, построив успешную карьеру, и всегда бралась за любое мало-мальски выгодное дело. Её фонд в сотрудничестве с компанией отца отсроил столицу острова, очистил её от грязи, снизил уровень преступности и запустил множество проектов, направленных на развитие инфраструктуры и социальной сферы. Омала могла стать главой Стердастоса, но никогда не видела себя в политике. Наладив торговлю с ведущими экспортёрами мира, она заняла пост генерального директора корпорации "ПанОм" и посвятила себя меценатству. Прожив тридцать четыре года, Омала по-прежнему считала себя мелкой, босоногой девчонкой, наделённой неиссякаемым талантом удивляться самому простому чуду. Однако Омала лукавила. Она отлично знала, что красива, стройна и невероятно эффектна. Её красота ни к чему не принуждала. Высокая, но не слишком. Кожа тёмная, будто кружка кофе, в который добавили щепотку сухого молока и размешали. Острый подбородок с едва заметной чувственной ямочкой, крупные от рождения губы, тонкая шея и чёрные, всегда аккуратно уложенные волосы, спадавшие чуть ниже плечь. Когда-то очень давно Омала Пандерибе в самом деле была босоногой наследницей целого состояния и не особенно пеклась о будущем. Но те времена ушли в прошлое.
Омала настаивала, чтобы в хижине сняли телепанель и отобрали у Рензо планшет с возможностью выхода в Потустороннюю Вязь. Но Атлас был непреклонен. ТВ-панель загоралась во время выпуска илейских новостей и гасла точно тогда, когда всё заканчивалось. Атлас впадал в уныние, которое запросто могло вернуть его к депрессии, из который Рензо выбрался с великим трудом. Потеряв смысл существования, Рензо искал ответы, но не находил. Более того, теперь ему казалось, что и прошлое его было не таким уж и определённым, и лучшим, что он делал, были саботаж, диверсии и казни.
На экране мелькали последние кадры. Танки, высоченные мехи, солдаты "РОМБА" на улицах бывших Илейских Территорий. Нынче его родные земли зовутся иначе. У руля встала марионетка Виктор Соломон, которая гордо, без опаски и сомнений вещает о всём, что шепчет кукловод. Рензо как и все те, кто не был напрочь обделён интеллектом, понимали, что реформы и любые перемены выдуманы апатиниумовым королём, которому похоже всё ещё мало. Рензо наблюдал за трансляцией чудовищного преступления. Не сдерживая слёз, он собственными глазами видел, как его друзей ведут на плаху. Новая власть устроила публичную казнь, поставив под наточенное лезвие электрогильотины Календару Блоус и всех тех, кто, по мнению Трезубца, пособничал террористам. Единственным неопровержимым доказательством была роковая запись кровавого побоища, устроенного Антом, которую выдал рыжий ублюдок Блинд. Массовое убийство, в том числе и персоны, собиравшейся в судьбоносный полёт на "Вечном Страннике", было сокрыто от расследования. Поступок трактовался однозначно -- измена родной земле.