Шерстяная «сказка»
Шрифт:
И снова на нас навалились будни. Следующий день начался с поездки в упомянутую гончарную мастерскую, расположенную километрах, наверное, в пяти-шести от деревни на берегу бурной речки Дюранс, в которую впадал ещё более бурный ручей Фурнель.
И вот ведь, какое дело… неожиданно нам там оказались не очень-то рады. Андрэ разъезжать со мной по таким мелко-бытовым вопросам было некогда. Но и опасаться в этих местах было особо некого. Потому в тот короткий рабочий выезд мы с Кристи отправились лишь в сопровождении сыновей Лесии.
Открытой враждебности по отношению
Но от напряжённых физиономий троих хмурых хлопцев, заведовавших мастерской, мне стало как-то не по себе.
Товар лицом мне, конечно, показали. Всё те же горшки и плошки простых форм, не очень аккуратные, без всяких намёков на изыски и даже не покрытые глазурью. Разговор о том, чтобы внести разнообразие в этот примитивный набор предметов и заработать несколько больше, шёл со скрипом. Самый старший - главный в компании мужик неохотно пояснял, что с фантазией у них худо, руки грубые, и то, что имеется – предел их мастерства.
А руки у этих ребят действительно были грубые, натруженные такие, мозолистые. Словно они не глину ими месили, а не знаю, камни крошили. Тем более, что глину-то месят ногами, руками только лепят. Откуда бы такие мозоли? Хотя, я не великий знаток. Может и от работы с глиной кожа способна ороговеть до состояния панциря.
В любом случае, деловой разговор не задался. И вообще, у меня сложилось полное впечатление, что нелюдимое трио только и ждало, когда нам наскучит эта бестолковая беседа, и мы, наконец, уберёмся восвояси.
Такое откровенное отсутствие заинтересованности в состоятельных заказчиках показалось по меньшей мере странным.
Ещё больше загадочности впечатлениям от поездки добавил Симон. Пока мы с Кристи пытались наладить конструктивный диалог с мастерами, этот шустрик успел пробежаться по округе, засунуть нос в сарай и углядеть в нём целый склад готового глиняного ширпотреба.
– Этот, который тощий, меня тут же прогнал. Но я вернулся с другого краю и в щёлочку ещё разок проверил. Точно вам говорю, одних только тарелок – вот сколько коробов. –
мальчишка оттопырил шесть пальцев на руках.
– Куда их столь? Наши-то, деревенские, что помалу заказывают, то им и привозят. А остальное кому?
– Ну тоже, видать, люди к ярмарке готовятся. Надо же им что-то продать, чтобы зимой не бедовать. – предположила Кристи.
В её ответе имелся резон. И всё равно, от встречи остался неприятный осадок и ощущение необъяснимого беспокойства.
Но вскоре думать об этом стало некогда.
* Ойкумена, экумена, эйкумена, культурная ойкумена — освоенная человечеством часть мира.
60
Вечером я поделилась с Андрэ своими наблюдениями и впечатлениями от поездки в мастерскую. По большому счёту, у меня не имелось каких-то прямых, железно обоснованных фактов для того, чтобы подозревать гончаров в… А действительно, в чём? Предъявить в претензию пока можно было лишь откровенное негостеприимство и предположительное
И всё же Андрэ заметно озаботил мой рассказ. Он так ничего толком и не пояснил, что думает по этому поводу. Внимательно выслушал, нахмурился, как осеннее небо, и запретил мне туда ездить. Но на заметку информацию взял, точно говорю. А у меня осталось некое свербящее чувство непонятности. Терпеть не могу, когда вопросы зависают открытыми.
Особенно вот такие, насквозь туманные, основанные лишь на интуитивных предчувствиях.
– Ну я же не зря тебе об этом рассказала? – пытаясь избавиться от навязчивого ощущения недоговорённости, спросила я.
– Конечно, нет. Но прошу тебя больше не проявлять открытого интереса к этому делу, пока я не найду возможности прояснить ситуацию.
Стойкое впечатление, что муж мой темнит и знает больше, чем рассказывает, ещё сильнее окрепло. Однако, пытать его дальше не стала. Если он чего не озвучил, то не из-за недоверия.
Скорее, из неуверенности в справедливости своих догадок. Ну и ладно. Вот помру от любопытства – будет знать.
Впрочем, наутро помирать по такому глупому поводу я решительно передумала. Мы ехали на ярмарку, и новые, более чем реальные заботы вытеснили все остальные эфемерные переживания.
Большая деревенская толкучка, посвящённая окончанию урожайного сезона – это что-то.
Глаза просто разбегались от изобилия товаров, что навезли сюда передовики всевозможных сельскохозяйственных производств. Сама торговая площадь была явно рассчитана на подобные традиционные сборища и занимала едва ли не треть деревни. Это был тот день, когда жители даже из самых удалённых поселений стекались в одну точку, чтобы распродаться наработанным за лето и закупиться всем необходимым к зиме.
Поглазеть, пощупать и попробовать на зуб хотелось всё на свете, даже то, что у нас и в своей деревне водилось. Покупательский ажиотаж в самом его заразительном виде дурманил и кружил народный разум. Я, уж на что прагматичная, и то без конца стукала себя по рукам, чтобы не нахватать лишнего. И всё равно кое-чего незапланированного приобрела. А что, всё нужно, всё в дом: и вот эти сменные занавески, и простая, но симпатичная юбка – во дворе хозяйничать, а полотенец так вовсе много не бывает.
Раскалённые органы чувств шли вразнос от калейдоскопа красок, запахов и звуков. Вокруг шумела атмосфера праздника. Это было не просто торговое действо, но и грандиозное гулянье, празднование завершения тяжёлого трудового сезона – с песнями, с танцами, весёлыми шутками и хмельным задором.
Ярмарка планировалась растянуться на три дня. Вокруг деревни вырос настоящий палаточный городок. Мы так долго здесь оставаться не хотели: задержались только на одну ночь, чтобы не ехать назад затемно. Домик для ночлега баронского семейства был заранее арендован посыльным Андрэ, и отдыхалось нам вполне комфортно. Ещё половину следующего дня посвятили шатанию по пёстрым торговым рядам и к обеду выдвинулись в сторону дома.