Шесть месяцев спустя
Шрифт:
Миссис Лав — тощая блондинка, которая была королевой выпускного бала, капитаном чирлидеров и девушкой, которая, по мнению всех, должна была закончить в Голливуде двадцать лет назад. Сейчас она школьный секретарь. Я никогда не была до конца уверена, должна ли жалеть её из-за этого.
— Хлоя? Хлоя Спиннакер? — зовёт она, как будто офис кишит Хлоями и она должна быть уверенна, что нашла нужную.
Я приближаюсь к высокому столу, задирая голову.
— Мне так неудобно беспокоить вас, миссис Лав, но мне потребовалось
— Ну, все очень заняты. Приближается Пасха.
У миссис Лав имеются серьёзные обязанности. Например, приклеивание бумажных индюшек и шляп паломников и другой сезонной чепухи.
— Знаю, — говорю я, изображая сочувствие. — Но это мой выпускной год. Вы знаете мою летнюю учебную группу?
Её лицо проясняется.
— Конечно, знаю. Я была одной из тех, кто писал ту газетную статью о твоей успеваемости. Ты видела её?
Я вздрагиваю, ощущая нечто вроде вины.
— Простите, нет.
— Она прямо там, на доске почёта, — говорит она, выглядя немного сбитой с толку.
Неужели она всерьёз думает, что кто-то проверяет доску почёта? Я никогда не смотрю на неё, если только не использую отражение стекла, чтобы проверить зубы после обеда.
В любом случае, я улыбаюсь.
— Это так мило с вашей стороны. Я обязательно посмотрю её.
— Так чем я могу тебе помочь?
— Я бы хотела послать группе по Академическому тесту Рождественскую открытку, — говорю я. — Что-то особенное, ручной работы. Но я хочу быть уверена, что никого не забуду или не напишу чьё-то имя неправильно.
— Хорошо. — Она смотрит на меня бессмысленным взглядом.
— Я надеялась, что у вас есть список.
Рот миссис Лав образует идеально-розовое «О», а затем она смотрит по сторонам.
— Ну, Хлоя, на самом деле у тебя должна быть эта информация с прошлого года, не так ли?
— Знаю, что должна быть. Я просто немного помешалась на удалении писем, и думала, что у меня есть копия, но нет.
Боже, я так грубо вру. Кажется, она купилась на это, потому что она широко улыбается и ударяет по нескольким клавишам на клавиатуре. Следующее, что я вижу, — два листа бумаги, вылезающие из принтера.
— Я думаю, это хорошо — оставаться на связи со школьными друзьями. Ты никогда не вернёшь эти времена, поэтому наслаждайся ими.
— Я обещаю, что так и сделаю.
Я сдерживаю желание сказать, что ей следует перестать наслаждаться.
— Ну, тогда удачи с этим, — говорит она.
Я благодарю её первой искренней улыбкой за сегодняшний день. Я даже не смотрю на листы, до тех пока не выхожу из кабинета и прочь от окон, где она может увидеть меня.
Часы в холле говорят, что у меня двенадцать минут до конца обеда, поэтому я быстро пробегаю глазами список имён. Тут больше дюжины. Возможно, восемнадцать. Я помню, как видела некоторые имена, когда записывалась в группу
Другое имя бросается мне в глаза, хотя я уже знала, что увижу его здесь. Джулиен Миллер. К своему удивлению, я также нахожу имя Адама.
Я сворачиваю бумаги, кладу их в свой кошелёк и иду внутрь. Следующая у меня политология, что так же интересно, как наблюдать сохнущей краской. Я думала, что теперь являюсь суперученицей, но миссис Моррис до сих пор разговаривает как взрослая с восьмилетним неудачником из комиксов Чарли Браун. Это похоже на «мяу-мяу-мяу», и я не могу сосредоточиться.
Особенно когда начинаю думать об именах из этого списка.
Адаму не нужна была учебная группа. Блейку тоже.
Если рассуждать, она и Джулиен не нужна была, но я могла вступить в неё с ней за компанию. Ради Бога, она же Миллер. Если есть комитет в Риджвью, Миллер в нём состоит. Посещение бессмысленных мероприятий, вероятно, заложено в их ДНК. А Блейк всегда был тем, кто пробегает дополнительную милю.
Но Адам? Ни за что.
Его имя стало нарицательным в списках деканата за последние три года.
Вы можете видеть медленное накапливание обиды в глазах учителей, когда они вызывают его в надежде, что хоть раз он даст неправильный ответ. Но он всегда отвечает верно. Он никогда не прогуливает и не открывает рот понапрасну. Только отвечает таким низким голосом… чёрт, мне нельзя думать о его голосе.
Я кусаю губы, думая о том, как его чёрные волосы всегда скользят к его голубым глазам. Боже, я запала на этого парня. Мне нужно всерьёз разобраться с этим дерьмом.
Наконец звенит звонок.
Я уворачиваюсь, по меньшей мере, от шести человек, которые хотят обсудить со мной погоду, мои волосы, правду о торговле кофе или что-то ещё. Думаю, я начинаю ненавидеть всё это.
Я пытаюсь попасть в туалет, когда Блейк выруливает из-за угла и расплывается в улыбке, подходя ко мне.
— Вот и ты, детка. Я уже начал думать, что ты избегаешь меня.
Да, возможно, это потому, что я избегаю его.
— Знаю. Прости.
— Не проблема. — Он берёт мои книги и притягивает к себе.
У меня нет шансов избежать поцелуя. Я избегала слишком долго и целовала его сомкнутыми губами гораздо больше.
Наклоняю голову, позволяя ему поймать мои губы. Они мягкие, и теплые, и чертовски странные. Я чувствую напряжение в плечах, мои руки как мёртвые висят вдоль тела.
Боже, это смешно! Это же Блейк. Я продала бы почку, чтобы поцеловать его хоть раз в течение нескольких последних лет. С потерей памяти или без, но это не должно быть тяжёлой задачей.
Блейк отстраняется, и моё напряжение отражается в его глазах.