Шесть месяцев спустя
Шрифт:
— Что происходит, Хлоя? Ты кажешься...
— Отвлечённой? — предполагаю я, пытаясь выдать кривую усмешку.
Он улыбается в ответ, но всё ещё выглядит недоверчиво, как будто не до конца верит этому.
— Я знаю, — вздыхаю я. — Я начала заполнять заявления в колледж, и над ними нужно очень много работать.
Его руки опускаются на мои плечи, немного сжимая.
— Я думал, что мы уже говорили об этом. Эмори, Браун, Нотр Дамм, верно?
— А?
— Просто отметил три из твоего топ-списка. Одних твоих баллов достаточно, чтобы
Я вздрагиваю. Я не схожу с ума от того, что он сжимает меня или называет деткой, или от того факта, что он лезет с советами о моих перспективах на колледж. Как будто всё это старые новости, и мы вместе уже решили, что будет лучше для меня.
— Тебе нужна помощь с эссе? — спрашивает он. — Ты знаешь, я бы с радостью взглянул на них.
Мой глаз дергается. Вот этого действительно не стоит. Это прекрасное альтруистическое предложение. Блейк хороший студент и определённо милый парень, а мне действительно нужно уменьшить коэффициент моей скучности хотя бы на тысячу процентов.
— Спасибо, но всё в порядке, — говорю я, едва сдерживая яд в своём голосе.
— Тогда поужинаем сегодня?
— Я не могу. Мне надо просмотреть моё заявление в Нотр Дамм.
Я даже выдавливаю вздох сожаления. Ложь даётся легче, чем правда.
Одна его рука поглаживает мою талию.
— Ладно, я страстно жажду немного времени для личной жизни, поэтому постарайся найти его для меня как можно скорее.
Он притягивает меня, наклоняясь, чтобы снова поцеловать. Ощущение его губ напротив моих скручивает живот болью, но я заставляю себя пройти через это, со сжатыми в кулаки руками и стальным, как стержень, позвоночником. Поцелуй — просто ещё одна ложь, добавленная в мой список.
Если ад существует, я определённо окажусь там.
Блейк отстраняется с негромким гудящим звуком.
— Завтра. Завтрак. Я заберу тебя. В это время я хочу пойти куда-нибудь поесть за столом. Целых тридцать минут с моей девушкой. Я не так много прошу, правда?
Он наклоняет голову, выдавая улыбку на миллион долларов. Я напоминаю себе, что он парень, о котором я всегда мечтала. И если я не решу свои проблемы с памятью, я навсегда оттолкну его назад, в то время, когда я только представляла, как мы состаримся вместе.
Я сжимаю его руку.
— Нет, не много. Завтрак звучит прекрасно.
— Семь тридцать.
— Я буду готова. Обещаю.
Он кивает и отходит, салютуя мне рукой перед тем, как выйти из дверей. Я вижу Адама, прислонившегося к шкафчикам, смотрящего, как он уходит. Возможно, наблюдавшего всё, что только что произошло.
Я пытаюсь уйти, но чувствую, как будто примёрзла к полу. Глаза Адама находят мои через коридор, и можно дать название этому взгляду. Я бы назвала его адски ревнивым.
***
Было
Это не одни из тех шикарных апартаментов, которые вы видите в мыльных операх — гладкие современные лофты с общими бассейнами и еженедельными скандалами. У нас в Риджвью нет комплексов такого типа. У нас едва ли есть такие дома, да и в тех, которые есть, никто не хочет жить.
Этот ряд таунхаусов размещается за заброшенным торговым центром в двух кварталах от дома Мэгги. Здесь нет приветствующих ковриков или фитнес-центров. Или газона, раз уж на то пошло. Вся эта местность выглядит усталой, от облупившейся краски на одинаковых передних дверях до ржавого Бьюика в углу на стоянке.
Я кладу ключи в карман и переступаю через трещины в асфальте на пути к его двери. Уже ненавижу это место. Оно вытаскивает нитки из ткани моего комфорта, разрывая швы до тех пор, пока я не вижу осколки жизни, которую считала невозможной в моём милом маленьком городке.
Я выравниваю плечи и, поднимая кулак, стучу три раза. Внутри кто-то кричит имя Адама. Затем я слышу кашель, ужасный, влажный хрип. Через две двери молодая мать садится в свою машину с плачущим ребенком на буксире.
Опускаю взгляд на сигаретные окурки на краю тротуара, потому что не хочу смотреть на это. Я чувствую себя как избалованный, неблагодарный мальчишка, который вырос не здесь.
Дверь распахивается, и вот он, этот мрачный, красивый и трагический парень. Он не выглядит счастливым от того, что видит меня.
— Чего ты хочешь, Хлоя?
— Мне нужно поговорить с тобой.
— Поговори с Блейком.
Святое дерьмо, он ревнует. И я этого не понимаю. Просто не понимаю. Но мне нравится. Какая-то вывернутая часть меня хочет, чтобы он ревновал.
Я хочу, чтобы он хотел меня. Потому что какая-то часть меня определенно хочет его.
— Я могу войти? — спрашиваю я высоким, тонким голосом.
— Сюда? — переспрашивает он, как будто я сошла с ума.
— Ну, мы можем прогуляться, — говорю я, но замолкаю, глядя вокруг, на разбитые бутылки и абсолютное отсутствие красоты.
— Сейчас холодно, Хлоя.
— Знаю. Я знаю, но мне действительно нужно поговорить с тобой.
И я поговорю. Незаданные вопросы жгут горло. Я чувствую, как они хотят вырваться из меня. Вопросы о списке. Об учебной группе. О нём и обо мне, и о том, что между нами определенно что-то происходит.
Он проскальзывает наружу из дверного проёма, достаточно близко, что мне нужно сосредоточиться, чтобы удержать глаза на его лице. У него настороженное выражение лица, голова наклонена в мою сторону.