Шестая жена
Шрифт:
Королю стало гораздо лучше, и он мог ковылять, опираясь на палку.
Катарина пришла в сопровождении сестры и леди Джейн Грей, но он взмахом своей палки велел им удалиться.
— Доброе утро, Кейт. Посиди со мной. Утренний воздух бодрит. Ну-ну, садись поближе. Не строй из себя нетронутую девицу... мы же знаем, Кейт, что ты не девица, знаем, правда?
Он был в хорошем настроении.
— Боль немного утихла. Хорошая сиделка и хорошая любовница — что может быть лучше? Для короля этого достаточно, правда, Кейт? — Он ущипнул ее за щечку.
—
— О, Кейт, боюсь, когда меня терзает боль, я похож на старого мрачного медведя. Что ты на это скажешь?
Он откинулся, чтобы видеть ее лицо, словно был уверен в ее согласии.
— Нет, — ответила она, — я не встречала более терпеливого мужчину.
— Эх, Кейт, для того, кто всегда был живым и неугомонным, неизменным победителем всех состязаний и турниров, очень тяжело стоять рядом и смотреть, как побеждают другие.
— Все хорошо помнят мастерство вашего величества и, осмелюсь утверждать, никогда не забудут.
— Не было человека, который победил бы меня на ристалище, — с грустью произнес Генрих. — Но ведь в других делах я не потерял своего мастерства, правда, моя милая?
— Не потеряли, ваше величество. Мне это хорошо известно.
— Да, тебе это хорошо известно, мой поросеночек. И это тебе нравится! Это хорошо, что Бог наградил меня верной и послушной женой. И я никогда не буду искать себе другую, Кейт, если она такой и останется.
— Ее желание, — сказала Кейт, — во всем радовать своего господина.
— Если бы она родила мне сына, мне бы не на что было жаловаться. — Король вздохнул.
— Все в руках Божьих, ваше величество.
Это была ошибка, ибо его глаза сразу же сузились. Но уберечься от таких ошибок невозможно. Нельзя избежать слов, вызывающих в его мозгу нежелательные ассоциации.
— Не могу понять, почему Бог не дает мне сына, — сказал король; в его голосе Катарина уловила нотки недовольства и поняла, что недоволен он ею, раз подчеркнул слово «мне». Бог не мог отказать в сыне ему, нет, это ей он не дает сына.
Но король был слишком доволен своей женой в то яркое утро, чтобы распространяться дальше на эту печальную тему; он найдет для этого более подходящее время.
— Мне нравится, когда ты называешь себя послушной женой, Кейт, — сказал он. — Не забывай об этом.
— Нет, ваше величество, — очень серьезно произнесла Кейт, — не забуду. Проживи я хоть до ста лет, и то не забуду.
— До ста! — громко воскликнул Генрих. — Тебе еще далеко до этого почтенного возраста, Кейт! И клянусь верой, сейчас ты выглядишь мо ложе, чем в тот день, когда я сделал тебя своей королевой.
Он повернулся к ней и поцеловал, потом нежно погладил ее горло и провел руками по ее груди и бедрам.
— Ваше... ваше величество так добры ко мне, — бормотала Катарина.
— В этом-то и была моя постоянная ошибка, Кейт.
— Ошибка? Я бы так не сказала. Это — доброта, особенно в таком великом человеке, как ваше августейшее величество.
Распутник тут же уступил место сентиментальному старику.
— Ты говоришь истинную правду, Кейт. Однако именно моя доброта... моя мягкость была причиной того, что многие обманывали меня. Меня в моей жизни обманывали неоднократно. И как раз те самые люди, которые, заметь себе, должны были бы испытывать ко мне благодарность. Этот сад напоминает мне другой... в замке Хивер. Там тоже был розарий, обнесенный такой же стеной... красивое место.
Катарина уловила в его голосе сожаление и тоску по прошлому, — он снова жалел себя. Как часто она это слышала!
— Но, клянусь Богом, — неожиданно закричал король, — если кто-нибудь захочет обмануть меня, то он за это заплатит. Заплатит своей собственной кровью!
Катарина отпрянула. Как быстро меняется сегодня его настроение!
— Кто же осмелится обмануть короля? — попыталась успокоить его она. — Кто решится обмануть мудрого и нежного короля?
Король пробормотал:
— Хотелось бы мне знать это. — Он снова смягчился и обнял ее за плечи. — Ты добрая женщина, Кейт. Твоя красота совсем не дьявольская, это красота полевых цветов — душистых и простых, которая не обрекает мужчину на пытку. — Он начал целовать ее и зацепился кольцом за ворот платья на спине. — У нас еще впереди много веселых ночей, Кейт. Я — старик? Кто осмелится сказать такое!
— У нас впереди долгие годы совместной жизни, ваше величество.
— И мы здесь, и солнце ярко светит. Ты — красивая женщина, и я тебя люблю. Ты моя жена, и мы заведем себе сына, так ведь?
— Надеюсь. Искренне надеюсь. Мне все равно — светит ли солнце или тучи на небе. Мне нужно только, чтобы вы всегда были мною довольны.
— Я доволен тобой, Кейт, отныне и навсегда. Можешь быть в этом уверена. Мне приятно тебя целовать, а уж целоваться-то я умею.
Он оторвался от ее шеи и поднял голову, и в эту минуту они оба услышали звук шагов марширующих солдат.
Король встал и закричал, но его голос потонул в шуме приближающейся стражи.
Катарина встала рядом, она увидела отряд королевских гвардейцев, во главе которого шел сэр Томас Райотесли.
— Стоять! — крикнул король. — Стоять, я сказал! Что это значит? Кто смеет нарушать покой короля?
— Ваше величество... — начала было королева.
— Жди меня здесь! — велел Генрих и заковылял навстречу канцлеру и сорока гвардейцам, остановившимся по его команде. Катарина ясно слышала в утреннем воздухе их разговор.
— Райотесли, мошенник, что это значит? Райотесли заискивающим тоном ответил:
— Ваше величество, я пришел сюда по вашему приказу с сорока алебардщиками.
— Что это значит? — вскричал король. — Я тебя не понимаю. — Его лицо побагровело от ярости. — Как ты посмел нарушить мой покой?
— Сир, вы сами отдали приказ. Я пришел с сорока гвардейцами арестовать королеву и отвезти ее в Тауэр. Моя лодка ждет у тайной лестницы.
— Дурак! Мошенник! — заорал Генрих. — Убирайся, или сам отправишься в Тауэр!