Шестой иерусалимский дневник (сборник)
Шрифт:
Сегодня почему-то без конца
я думаю о жизни в райских кущах:
как жутко одиночество Творца
среди безликих ангелов поющих!
293
Пусть ходит почва ходуном,
грохочет гром, разверзлись хляби,
но кто родился блядуном —
идёт под молниями к бабе.
294
Есть
и просится душа из тела вон,
когда во мне разумное и вечное
пытается посеять мудозвон.
295
Всех печатных новинок ты в курсе,
и печалит меня лишь одно:
у кого заковыка во вкусе —
безошибочно любит гавно.
296
Читал во сне обрывки текста
и всей душой торжествовал;
и сон исчез; болело место,
о коем текст повествовал.
297
Люди, до глубоких тайн охочие,
знают, как устроена игра:
или будет Божье полномочие,
или не нароешь ни хера.
298
Иная жизнь вокруг течёт,
иной размах, иная норма,
нам воздаваемый почёт —
прощанья вежливая форма.
299
Не разбираюсь я во многом,
достойном острого внимания,
поскольку в разуме убогом
нет сил уже для понимания.
300
К судьбе моё доверие не слепо,
и я не фаталист в подвижной клетке,
живой душе надеяться нелепо
на милости бесчувственной рулетки.
301
Еврейский Бог весьма ревнив
и для Него – любой греховен:
ведь даже верность сохранив,
ты в тайном помысле виновен.
302
Я все утраты трезво взвесил,
прикинул риск от а до я,
и стал от дивной мысли весел:
теперь законна лень моя.
303
К России я по-прежнему привязан,
хоть ездить без охоты стал туда,
теперь я ей чувствительно обязан
за чувство непрестанного стыда.
304
Истории бурлящая вода
сметает все преграды и плотины,
а думать, что течёт она туда,
где лучше, – перестали и кретины.
305
Накопленные в доме сбережения,
привезенные мной из-за границы,
высокого достойны уважения,
поскольку разлетаются, как птицы.
306
В игре по типу биржевой
судьба не знает махинаций,
и я вполне ещё живой,
но
307
Духом ощутимо, видно взглядом,
как непринуждённо и интимно
быт и бытиё здесь ходят рядом
и перекликаются взаимно.
308
Я много думал, подытожа,
что понял, чувствуя и видя;
о жизни если думать лёжа,
она светлей, чем если сидя.
309
Нас уже не манит неизвестность,
а что близко, мы переиначили:
всю свою болотистую местность —
горными вершинами назначили.
310
Свой обывательский покой
оберегая много лет,
я эту жизнь люблю такой —
с домашним запахом котлет.
311
Укрытый от азартной суеты
исконно стариковским недоверием,
я нюхаю весенние цветы
с осенним на лице высокомерием.
312
Вчера шепнуло мне сердчишко,
заставив лечь и слух напрячь:
уже ты, милый, не мальчишка,
прижми свой гонор или спрячь.
313
С годами наши дарования
ничуть не склонны к убыванию,
легко от самооплевания
склоняя к самолюбованию.
314
Я бросил распускать павлиньи перья,
держусь подобно хрупкому сосуду,
по типу красоты похож теперь я
уже на антикварную посуду.
315
Легко могу принять и допустить:
божественно Всевидящее Око,
мой ум готов немногое вместить,
но внятное мне – дьявольски жестоко.
316
А жалко мне меня с моим умишком,
до многого я им не дотянусь,
поэтому и трогает не слишком
божественных решений блеск и гнусь.
317
Пишу не чтобы насладиться,
меня томит не страсть, а мука,
и я спешу освободиться
от распирающего звука.
318
А вечером, уже под освежение,
течёт воспоминательный ручей,
и каждое былое поражение
становится достойнейшей ничьей.
319
Банально, заурядно и обыденно —
отныне это явь и это есть —
подкравшаяся тихо и невидимо
нас чёрная прихватывает весть.
320
Часть вторая
Не видя прелести в фасаде,