Шевалье де Мезон-Руж (другой перевод)
Шрифт:
— Но хватило бы времени, чтобы вложить записки хотя бы в пару гвоздик?
— Я видел сам, как узница наугад вытащила цветок, отказавшись принять весь букет.
— Как я понимаю, гражданин Линдей, ты считаешь, что никакого заговора не было?
— Заговор существует, — ответил Морис. — И я первый готов утверждать это. Только мои друзья не имеют к нему никакого отношения. Однако, чтобы оградить нацию от тревог, я предлагаю залог и сажаю себя под арест.
— Ну уж нет, — сказал Сантерр. — Разве так поступают с такими, как ты, истинными революционерами? Если ты посадишь
— Спасибо, командир, но я вам ответил так, как ответили бы вы, находясь на моем месте. Мы не должны ограничиваться Тамплем, нам нужно отыскать цветочницу.
— Цветочница далеко, но будь спокоен, ее будут искать. А ты понаблюдай за друзьями, я же займусь Тамплем.
Но они совершенно не подумали о Симоне, который на этот счет имел свои соображения.
Он появился в конце разговора, чтобы узнать новости. Ему сказали о решении.
— Ах так! Значит нужно только донесение по всей форме, чтобы состряпать дело, — сказал он. — Подождите же пять минут, я принесу его вам.
— От кого же? — спросил один из членов Коммуны.
— От мужественной гражданки Тизон, которая изобличит тайные происки сторонника аристократии Мориса, и интриги другого ложного патриота из числа его друзей по имени Лорэн.
— Будь осторожнее, Симон! Рвение в интересах нации, похоже, затуманивает тебе голову. Морис Линдей и Гиацинт Лорэн — проверенные патриоты.
— Пусть это решит трибунал, — ответил Симон.
— Хорошенько подумай, Симон. Ведь это будет постыдный процесс для всех истинных патриотов.
— Позорный или нет, что мне за дело до этого? Разве я боюсь скандала? По крайней мере, люди узнают всю правду о тех, кто предает.
— Итак, ты настаиваешь на том, чтобы сделать донесение от имени жены Тизона?
— Сегодня же вечером я сообщу об этом кордельерам. Сообщу и о тебе, гражданин, если ты не хочешь арестовать Мориса.
— Хватит, — ответил допрашивающий, который как и все в то злосчастное время, дрожал перед теми, кто громко кричал. — Ладно, его арестуют.
Поскольку решение было принято, Морис вернулся в Тампль, где его ждала записка следующего содержания:
«Наш отряд не допущен к несению караульной службы, поэтому, по всей вероятности, я смогу увидеть тебя лишь завтра утром. Приходи ко мне завтракать, ты введешь меня в курс дела, а также расскажешь об интригах и происках Симона.
Утверждают, что верит Симон, что все зло только лишь от гвоздики.
Я же, пусть подумает он, Спросил бы прекрасную розу. А я завтра, в свою очередь,
«Ничего нового, — написал ему в ответе Морис. — Спи спокойно этой ночью и завтракай без меня. Из-за того, что случилось днем, я выйду отсюда не раньше полудня.
Хотел бы быть зефиром, чтобы иметь возможность послать поцелуй той розе, о которой ты пишешь.
Разрешаю тебе отхлестать мою прозу так же, как я критикую твои стихи.
P. S. Думаю, что заговор — это всего лишь ложная тревога».
Лорэн вышел из Тампля около одиннадцати часов, после того, как его вместе с отрядом отстранили из-за сапожника от караула.
Он пережил это унижение и утешился, сочинив очередное четверостишье, и, повторяя его, направился к Артемизе.
Артемиза обрадовалась его приходу. Погода, как мы уже говорили, была великолепной, и девушка предложила прогуляться по набережной, на что Лорэн охотно согласился.
Разговаривая о политике, они шли в сторону угольного порта. Лорэн рассказывал о случившемся в Тампле, пытаясь понять, какие обстоятельства помешали его дежурству, когда, дойдя до улицы Барр, они обратили внимание на цветочницу, которая, как и они, поднималась по правому берегу Сены.
— Гражданин Лорэн, — сказала Артемиза, — я надеюсь ты купишь мне букет.
— Конечно же! — ответил Лорэн. — И даже два букета, если это доставит вам удовольствие.
И они ускорили шаг, чтобы догнать цветочницу, которая шла очень быстро.
На мосту Мари девушка-цветочница остановилась, перегнулась через перила и высыпала все цветы из корзины в реку.
Цветы, разлетевшись во все стороны, какое-то время кружились в воздухе. Более тяжелые букеты быстрее попадали в воду. Цветы подхватывало течением.
— Смотри, — сказал Лорэн, глядя на цветочницу, которая так странно расправилась со своим товаром, — можно подумать… или нет… или да… очень странно!
Цветочница приложила палец к губам, будто просила Артсмизу молчать, и исчезла.
— Кто это? — спросил Лорэн. — Вы знакомы с этой смертной, богиня?
— Нет. Но сначала мне показалось… Нет, все же я ошиблась.
— И тем не менее она подала вам знак, — настаивал Лорэн.
— Непонятно только, почему сегодня утром она была цветочницей? — пробормотала Артемиза.
— Стало быть вы все-таки знаете ее, Артемиза? — повторил свой вопрос Лорэн.
— Да, это цветочница, — ответила Артемиза, — услугами которой я временами пользуюсь.
— Во всяком случае, — заметил Лорэн, — у вашей цветочницы очень странная манера сбывать свой товар.