Схимники. Четвертое поколение
Шрифт:
Псеглавец умело развел костер. В гроте обнаружился бивший из щели ключ. Вода в нем оказалась вкусной, чистой и холодной до ломоты в зубах. Все с удовольствием напились. На костер был водружен видавший виды котелок. Пока вода закипала, ант занялся сломанной рукой сотника. Из двух ровных ветвей соорудил лубок, туго примотав к предплечью.
– Больше ничем сейчас не поможем, – словно извиняясь, произнес он. – В своих лесах нашел бы нужные травы, приготовил бы отвар. А здесь я ничего не знаю.
Самота
Остальные, как она поняла, тоже проголодались, как волки. Ели, не дав каше остыть. Особенно усердствовал чуб. На удивленный взгляд девушки он пояснил:
– Обычно я ем гораздо меньше. Сейчас так надо. Атаман что-то со мной всю ночь делал, на какие-то точки нажимал, сложно все это. Но теперь рана затягивается на глазах. Только жрать приходится в три горла.
– Ну конечно, – кивнул Гордец. – Это как брешь в стене заделывать, нужны камни, глина или дерево. Вот и твоему телу строить из чего-то надобно.
– Всю ночь со мной провел. – Чуб вдруг насупился. – А на следующую ночь его не стало.
– А ты как выжил? Я думал, ваших всех там положили.
– Ты считаешь, мне не хватило смелости умереть в бою?! – Самота вспыхнул подобно пороху.
– Да ничего я не считаю, – примирительно развел руками ант. – Ты ведь раненый был.
– Я сражался! Как мог! Император сам выбил у меня оружие. И приказал своим людям не трогать. Я бы мог взорвать бочку пороха, как Коноваленко, умер бы сам и их всех прихватил во главе с Императором.
– Так почему не взорвал?
– Потому что нельзя так. Он схимник. Нас, учеников, как грязи, а их – мало. Нельзя их убивать. Это Атаман в нас хорошо вбил. А еще… в последнюю ночь мы много говорили. Ты, девица, слышала про мой поединок с Барчуком?
Малышка кивнула. Бешеная вкратце пересказала ей все, что происходило наверху, пока она сидела в пороховом погребе.
– Это хорошо, что он победил. О многом говорит. Суть не в мастерстве и не в правоте даже. Суть в боевом духе. Барчук больше верил в правоту своего учителя и потому одолел меня, хоть я постиг схиму лучше него, да и в умении владеть клинком не уступал. Атаман – он что-то чувствовал. И сказал мне, что я должен обязательно выжить, что бы ни произошло. Выжить, найти Искателя и попроситься к нему в ученики.
– А Механик тебе не подошел бы? – спросил Кислота. – Как-никак ближайший союзник.
– Нет. Атаман оставил старшине свое завещание. Если он погибнет,
– Почему?
– Он сказал мне, что Механик – не схимник. Схимник работает с людьми, а Механик слишком уж погрузился в свои шестеренки. И люди для него – те же шестеренки. Если бы Золотой Мост поверг Империю, все стало бы еще хуже. Люди забыли бы о свободе вообще. Каждому было бы уготовано свое место в сложнейшем механизме. И простой выбор: работай исправно и без сбоев – или отправляйся на свалку.
– Зачем же твой учитель вступил в союз с этим деспотом? – насмешливо спросил ант.
– Атаман смог бы его обуздать, не дать построить этот мир-механизм. Империя и Механик – это две беды. Но с последним легче совладать. А Искатель видит что-то иное. Лучше или хуже – учитель не знал, но надеялся, что лучше, раз его ученики не просто идут в безнадежный бой, а и побеждают в нем. Дух – мерило всего.
– Да что такое этот ваш боевой дух? – воскликнула Малышка, мало что понимавшая из сказанного.
– Так они называют волю к победе, – пояснил ант. – Это когда победить невозможно, а проиграть нельзя. И в тебе пробуждается что-то, дающее силы телу.
– Душа? – робко спросила девушка.
– А что такое душа? – спросил Кислота.
– Я не знаю точно, – смутилась Малышка. – Это то, что болит где-то там внутри, когда вроде бы тело здорово, и то, что восстает против неправильных поступков. А еще – лучшие песни пишутся кровью истерзанной души.
– Душа, дух – наверно, это одно и то же, – неуверенно предположил Самота.
– Наверно, это то, чего лишился Механик, – тихо промолвил Гордец. – И потому изобретения Механика обернулись против него же и убили своего создателя.
– Да, у человека, творящего подобное, наверняка нет души, – убежденно произнесла Малышка.
– Не спешите его судить. – Голос Кислоты прозвучал еле слышно, но твердо. – Вы ведь его совсем не знали. Что вы видели там, у крепостной стены? Схимника, которому власть ударила в голову, как молодое вино?
– Почему тогда ты не оказался рядом с ним, когда взорвался порох? – спросил псеглавец. – Я четко слышал, как он приказал тебе сопровождать его.
– Он приказал, он же и отпустил. Потом. Когда мы шли к этим складам, будь они неладны! Он сказал мне: «Не осуждай меня, сынок. Все стало слишком зыбким. А самое зыбкое – жизнь схимника. Что будет с Золотым Мостом, если меня убьют?» Я сказал, что не знаю, но шанса победить Империю не останется. А он ответил, что сам по себе Император – никто, как и он, Механик. Оба никогда не были полководцами. Да и главное – не это. Просто победить никто не должен. Наш мир не должен объединиться под рукой одного схимника.