Шипи и квакай, и пищи на весёлую луну !

Раздольнов Глеб

Парадокс заключался в том, что бросить насовсем своего патрона они не могли, так как по заложеннной в их генетический код программе они обязаны были любить и почитать Полтинного. Так они и жили, босс над ними издевался, а клоны терпели. Вычистить гены было уже невозможно.

Со временем Полтинному то ли надоело их ненавидеть, то ли привык к постоянному вниманию с их стороны, но он заключил с ними сделку - они всегда будут с ним рядом в качестве надежной защиты и охраны, но в личном смысле более не беспокоят, и по его желанию оставляют

его, не споря, не возражая.

– Нас на баб он променял, - стонали бедные клоны.
– А мы ничего, ничего не могли сделать.

Но самым страшным ударом для ребят стало то, что из-за них, по сути, распалась семья их любимца. Супруга узнала откуда-то об американской любовной истории муженька и не пожелала оставаться в одной квартире одновременно и с пидаром, как она говорила, и с блядуном. А двоих хлопцев, так и вовсе видеть не желала.

Путей для примерения найти не удалось. Полтинный со своей стороны то же полез в бочку, не стал долго препираться и вскоре сорвался в пээр, найдя себе работу в Янске. Невостребованные любовники последовали за ним.

– И с ним нам жизни не было, - продолжали печалится парни, - а без него так и вовсе на нескончаемую тоску обречены!

– Куда он отправился предыдущей ночью?
– спросил Смоковницын, когда ребятки, утерев слезы и красные носы, более-менее успокоились.

Клоны посмотрели друг на друга.

– Не врать, - строго предупредил капитан, подумав, что парочка сговаривается между собой.

– Мы никогда не врём, - отвечали те, - не умеем, не обучены. А отъехал он к мадаме...

– Точнее!

– Точней не знаем. Он не докладывал нам, куда отправляется. Только если к мадаме, то нас, естественно, дома оставлял, а вот если по ресторациям то мог и с собой взять.

– То есть, - пытался понять все до конца Смоковницын, - вы думаете, что Иван Исаевич Полтинный имел встречу на берегу с некоей женщиной, только потому что не взял вас с собой?

– Не только, - сихронно отвели в сторону глаза клоны, похоже, что действительно врать они не умели, - ночью ему позвонили. Это была женщина.

– Кто?
– сразу навострился Смоковницын.

– Неизвестно кто. Мы не слышали разговора. У него много здесь было женщин. Любая могла позвонить, - обиженным, похожим на тембр ослика Иа, тоном молвили клоны.

– И что из-за любой Полтинный мог сорваться с места в ночь-полночь?..

– Нет, не из-за каждой, конечно, но мог, - дружно закивали парни, - в том и дело, что мог! Он такой! И у него еще привычка была - непременно на интимную встречу надевать красные плавки...

Петр вспомнил, что на Крохоборе как раз и были красные плавки.

– Он считал, что в них более всего бабам нравится, - продолжали клоны, - а после, ну этого...
– смущались охраники, - сексу, он нырять ездил всегда, вот дай ему непременно понырныривать где-нибудь, а особый смак находил в нырянии в прорубь. Кайф испытывал, верно, сумасшедший. И баню без холодного

бассейна не переносил, только русскую и посещал, в сауны ни ногой. Один раз так на нас разозлился, что привели его в грелку финскую, и к тому же без бассейна, ой, как он кричал...

– Стоп! Стоп!
– прервал Петр, - значит по-вашему выходит, что босс имел свидание, после которого полез в воду, охладиться так сказать...

– Да, да, да!
– закивали клоны.

"Шурши по ля фам, - подумал про себя Петр, - похоже, что версия господина Арутюнова просто не выдерживает никакой критики!"

– Вспомните, какие-нибудь детали того вечера, точнее ночи, - поросил милиционер, - ну что делал, может говорил чего...

Клоны помотали головами.

– Да нет, ничего нам не говорил...

– Ах!, - вдруг воскликнул один, - стихи декламировал. Надевал плавки и стихи читал...

– Какие стихи?
– озадачился Смоковницын, - он что поэзию любил?

– Да нет, не замечен, - улыбнулись собеседники, - а вот начал читать! Не запомнили мы, но что-то такое: "Когда б там ни чего-то, что Троя вам ахейские мужи?"

Бред, решил Смоковницын.

– А встречался ваш босс с губернатором?
– вопросил он вслух, переводя разговор в сторону от малоинтересной ему поэзии.

– Угу, - ответили хлопцы, широко раскрыв глаза.

– Когда, где, о чем говорили?!
– подскочил с места Смоковницын.

Но собеседники молчали, казалось, что они из-за всех сил сжимают губы и сцепляют челюсти. Оба опустили головы, согнули шеи и ладонями стиснули уши.

– Эй, - удивился следователь, - вы чего?

Он подошел к ним вплотную, попробовал отринуть крепкие руки от голов, но ничего не получилось. Искусственные геи были сильны. Он похлопал их по гладким затылкам, дал понять, что изменит вопрос, тогда парнишки заняли прежние позы.

– Почему вы так себя ведете?
– прежде всего, после восстановления обычного порядка вещей, поинтересовался миллиционер.

– На некоторые вопросы мы не можем отвечать, - смутились снова голубые клоны, - наложен запрет хозяином, а врать мы тоже не можем. И еще в нас заложено изначально подчиняться представителям власти беспрекословно, поэтому, когда вы задаете вопрос, в нас борятся два противоречивых чувства, с одной стороны, мы должны вам подчиняться, а с другой, на ответ уже наложен запрет уважаемым Иваном Исаевичем.

– Гм-м, - только и сказал Смоковницын, - но ведь хозяин умер, погиб, продолжил, поразмыслив, - а значит, запрет автоматически снимается. Крохобор, то есть, простите, Иван Полтинный, вобщем-то вам больше и не хозяин, вы свободны... Вы вольны совершать поступки, делать, что хотите... вы свободны! А если вы не расскажите все, что вам известно, следствие может пойти по иному пути, могут пострадать совершенно невинные люди, вы хотите этого? Хотите?..

Клоны отрицательно замотали головами.