Шиповник и ландыши

Юрченко Сергей Георгиевич

Дождавшись, пока толпа отошла от шока и взбурлила обсуждением этого "доселе небываемого" действа, Джайгер вновь поднял руку.

– Должен сказать, что отныне Ренар Шип - сын дома Шиповника и моя Рука в городе. Неповиновение ему - есть неповиновение мне, а оскорбление его - есть оскорбление Великого Дома, со всеми последствиями!

Толпа вновь застыла в... глубоком удивлении, чтобы не сказать - в страхе. Шип был известен действительно многим, и раньше люди как-то не стеснялись обругать, а то и выдать пинка "оборвышу из трущоб", "шлюхиному сыну". И теперь люди начали медленно осознавать, что Шип может все это и припомнить... А уж оскорбление Великого Дома - это не то обвинение,

которое легко пережить. Правда, Шип, на самом деле - добрый, да и Джайгер советовал ему не влезать в дрязги, объяснив, что страх перед бездействием и ожидание неотвратимой мести - накажут гораздо сильнее, чем любые казни. Впрочем, все это относилось только к прошлым прегрешениям... а вот насчет будущих - остающимся в городе Кровавым рукам и городской страже, во главе с самим Гердом Жестким, были даны совершенно однозначные указания.

– Так же, отбывая в неизвестное будущее, - продолжил свою речь Джай, - я должен воздать дань прошлому. Во время осады и штурма Иргарда были продемонстрированы примеры как самой предательской и презренной трусости, - Я вздрогнула, вспомнив, как к ногам Джая швырнули Вальга, вытащенного из тайника, в котором он доблестно прятался все время, пока в городе действовало Право Войны. Прятки ему не помогли. И, хотя Джай только брезгливо посмотрел на дурнопахнущего торговца в мокрых штанах, и не стал обвинять его в оскорблении, но Вальг все-таки был казнен городским Советом "на всякий случай".
– ... так и подлинного героизма. И, в честь бойцов, защищавших город, я открываю памятник "Защитнику Иргарда".

Я вспомнила, как Джай работал с приглашенным из центральной резиденции Шиповника магом-скульптором. Они перебрали десятки вариантов, просмотрели сотни набросков, прежде чем получилось что-то, что Джай счел возможным одобрить.

Наместник молча взмахнул рукой, убирая очередную иллюзию, и нашим глазам предстал памятник. Да, конечно, он не мог сравниться с демонтированным фонтаном размерами, или богатством резьбы... в нем не было ничего лишнего. Но все-таки было в фигуре мальчишки, с копьем бросающегося на врага, что-то, берущее за душу. Возможно, это была тонкая работа Мастера, показавшего каждый сосудик на бронзовых пальцах, до белизны сжимающих бронзовое древко копья. А может быть - это была смесь страха и решимости в глазах мальчишки, бросающегося в отчаянную, безнадежную... последнюю атаку. Но спокойно смотреть на это было невозможно. Этот памятник стал настоящим произведение6м искусства.

Иргард. Сай из семьи торговцев.

Тварь! Это же надо так поиздеваться?! Мало того, что он захватил наш город, что ограбил Гильдию, и оскорбил всех торговцев Иргарда, насаждая какие-то глупые законы, что он забрал себе Габри... мою Габри... Так теперь еще и ЭТО!

Теперь вместо фонтана, символизировавшего богатство и влияние Гильдии, на Золотой площади будет символ нашего поражения, памятник "героям" проигранного сражения! Ведь каждому известно, что герои - это те, кто побеждают! А тут...

И даже если признать нужду в увековечении позора города... то тут должен стоять не этот памятник трусливому мальчишке в одеждах подмастерья оружейников, но памятник Торговцам Гильдии. Ведь, оплачивая отряды ополчения и их вооружение, Гильдия сделала для обороны Иргарда больше, чем все эти идиоты, схватившиеся за копья и топоры в безнадежно проигранном бою!

Закончив с этим унижением, Черная Тварь, Демон Иргарда обнял за талию поднявшуюся с колен Габри, кивнул телохранителю, и скрылся в поданной ему карете. Наемники, защищающие этого труса от народного гнева, ударили кулаками в свои кирасы, и прокричали какую-то нечленораздельную здравницу. И Наместник отбыл, оставив город тонуть в сером облаке ненависти.

Дорога на Альмаргор. Джайгер из дома Шиповника.

Покинув "мой"

город, и освободившись от осточертевших протокольных требований, я выбрался из кареты, и дальше двинулся верхом. Характерные черно-серебряные доспехи боевого мага скрыл под собой выгоревший плащ, давно забывший, какого цвета он был при создании, а не менее характерные серебряные волосы - исчезли под не менее выгоревшим капюшоном.

Габри же не повезло: Сейтен, чтоб на него обратилось огненное Око Повелителя, не взял на себя труд, либо расходы по обучению удочеренной девчонки верховой езде, так что Проныре пришлось оставаться в карете. Хорошо еще, что я вовремя узнал об этом недостатке подарка, и озаботился наложить на карету соответствующие заклинания. А то дорога до Цитадели Кровавого Тумана могла показаться девочке натуральной пыткой.

За прошедшие два месяца дорога совсем не изменилась. Та же пыль, тот же горячий ветер и горький запах полыни. Правда, теперь пыливший по дороге отряд был намного меньше. Даже наняв отряд Кровавой руки в качестве личной гвардии, я не стал брать его с собой целиком, но только сотню лучших, испытанных ветеранов. Капитан отряда остался присматривать за большей частью своих людей, дислоцированных в Иргарде, а со мной отправился Зерг. Так что я мог быть уверен, что наемники не обеспечат меня дополнительной головной болью: среди идущих со мной, Зерг пользовался непререкаемым авторитетом.

Поскольку шли мы от Иргарда к Альмаргору существенно быстрее, чем в обратном направлении, то и на ночевку расположились дальше, пройдя несколько километров от остатков нашего старого лагеря. Солдаты, как всегда, установили палатки, расставили часовых, развели костры, и уселись кружками возле них: готовить пищу и травить байки. Какого свойства байки травят у костра наемники - я уже знал, так что присоединяться к ним, тем более - в компании Гарби - не стремился. Однако, когда я сказал об этом Зергу, тот только ухмыльнулся.

– А ты все-таки, попробуй. Ветеран - это солдат, который выжил, так что, в большинстве своем, инстинкт самосохранения у них на высоте.

Как выяснилось, Зерг был прав. Стоило нам с Габри подойти к одному из костров, как обсуждение форм, размеров и прочих прелестей девушек, "опробованных" во время действия Права Войны в Иргарде - немедленно прекратилось, и наемники начали рассказывать друг другу (а больше, конечно - нам с Габри) легенды, связанные с этой небезопасной, но довольно прибыльной профессией.

Первой новостью, о которой я узнал - было известие о существовании Совета Вольных отрядов. Почему-то учитель, рассказывавший мне с братом о реалиях окружающего нас мира, ни словом не заикнулся о существовании такого вот секретного общества. Ну, то есть как "секретного"... О существовании Совета, оказывается, известно большинству ветеранов-наемников, но вот конкретный состав Совета... Как выяснилось, любой из наемников мог оказаться наблюдателем, а то и членом Совета... Вот только распространяться о своем участии в работе данного органа - никто не спешил, может быть потому, что Совет был... в не самых лучших отношениях с Великими домами. Как выяснилось, канал связи с Советом есть у каждого капитана вольного отряда. И многие ветераны, особенно - не раз переходившие из отряда в отряд, что отнюдь не было чем-то из ряда вон выходящим, частенько слышали, как капитан отказывался от выгодного и соблазнительного контракта, мотивируя это перед своими лейтенантами словами "Совет это не одобряет". Вот только канал этот - односторонний. Так что, когда Великий Дом Сорго схватил и пытал одного из капитанов, пытаясь вырвать у него тайны Совета - они обломались просто потому, что капитан и сам ничего не знал. Не знал даже о том, почему именно Совет "рекомендовал" ему отказаться от найма, который сулил ему большие барыши, и уж тем более - не знал о том, как Совет выяснил, что Дом Сорго и не собирался выплачивать обещанную сумму... Правда Сорго поняли это только после того, как капитан Гарран умер под пытками, так ничего и не сказав.