Шипучка для Сухого
Шрифт:
— Лежи, лежи, бл*…
Над нами кто-то кричит, что-то происходит, я в каком-то ступоре, осознаю, что Олег теряет сознание, кровь все льется и льется!
— Олег… Олег… Мать твою, выпусти меня! Олег! Не смей, Олег! Не смей!!!
Мне кажется, я тоже кратковременно теряю сознание, потому что следующее мгновение я понимаю, что уже в машине, и голова Олега на моих коленях, и мы куда-то мчимся, а на водительском сидит Вася!
Он, как всегда, молчит, но руки вцепились
Я опять перевожу взгляд на Олега и выхожу из ступора.
— Вася, аптечка где?
Он коротко кивает назад.
Я оборачиваюсь, скольжу взглядом по салону. Вот она!
Осторожно перекладываю голову Олега на сиденье, становлюсь перед ним на колени. Хорошо, что задний ряд машины вполне позволяет.
Быстро провожу осмотр. Действую на автомате, ужас ситуации закукливается где-то настолько глубоко, что не мешает работать.
Плечо, судя по остановившемуся кровотечению, не страшно. Главное, чтоб одно ранение. Но больше вроде нет.
Разрезаю пиджак и рубашку. Сквозное. Хорошо. Крови потерял, конечно, у меня вон, весь бок уделан, но не смертельно. Перевязываю.
Пока вожусь, Олег приходит в себя, порывается встать.
— Лежи.
Откуда у меня такой властный голос? Откуда у меня такое хладнокровие? Даже думать не собираюсь.
Потом попереживаю, повою. Все потом. Сначала дело.
— Олька…
— Лежи. Все хорошо.
Коротко наклоняюсь, успокаивающе трогаю губами губы.
— Ольга Викторовна, как он?
Голос у Васи взволнованный, напряженный. Ловит мой взгляд в зеркале.
— Нормально. Кровотечение остановилось. Мы в больницу, надеюсь?
— Да. Пробка.
— Может, надо скорую?
— Нет, я сейчас по встречке.
Он что-то нажимает, и сверху, на крыше загорается люстра и начинает орать сирена.
Я не комментирую. Пусть делает, как знает. Это его косяк полностью, пусть исправляет.
Машина ускоряется, немного лавирует, но я даже не собираюсь смотреть в лобовое. Не до того.
— Олька… Бл*, ну вот чего за хрень, а?
Да уж, прощай, Троскен, здравствуй, Сухой…
— Ну вот как так? В первый раз ты ко мне приезжаешь, сама… А я тут…
Я не отвечаю ничего. Просто трогаю его лицо, глажу, не могу насытиться прикосновениями, не могу остановиться.
Я еще не осознаю до конца опасность ситуации, не понимаю, что могло бы быть. Меня только-только начинает отпускать от шока.
Вася делает невероятное, и мы буквально через несколько минут тормозим у больницы.
Дальше все опять начинает мельтешить, прыгать, кружиться.
И я прихожу в себя в коридоре больницы, рядом с палатой Олега.
Его уже
Я не захотела присутствовать и вышла.
Стою, смотрю в окно.
Осень в Москве красивая. Не такая, как у нас, в Питере. Мягкая и сочная. Желтая и приветливая. Теплая такая.
Мимо меня к палате идут двое мужчин, настолько разных, что взгляд невольно задерживается.
Высокий красавчик, с породистым надменным лицом и твердым подбородком, одетый в классику, и такого же роста, весь забитый уголовными партаками мужик, с жестким тяжеленным взглядом и мягкой звериной походкой.
Они окидывают меня заинтересованными взглядами, но вопросов не задают. Судя по всему, прекрасно знают, что случайных людей здесь нет. Весь этаж блокирован, охрана похлеще, чем в Кремле. Куда только до этого смотрели, интересно.
Мне кажется, или они перед тем, как зайти, выдыхают?
Впрочем, неважно.
Я уже знаю, что с Олегом все хорошо. Пуля навылет, как я и думала, важные сосуды и органы не задеты. Врач сказал, что повезло, Олег ко мне резко дернулся, развернулся. Вот и попало в плечо.
Вместо сердца.
Я неожиданно чувствую тянущую боль в низу живота.
И вот тут-то на меня и нападает дрожь.
Неукротимая.
Мощная.
Я стараюсь дышать, глажу успокаивающе живот. Шепчу что-то.
— Тихо, тихо, тихо, маленький… Тихо…
И все утихает. Словно тот, кто сейчас во мне, верит мне и спокойно засыпает.
Я прекрасно знаю, что там только несколько клеток, там еще ничего толком не сформировано. Но почему-то воображение подкидывает картину мирно спящего младенца, сосущего пальчик. Ему хорошо и комфортно у меня внутри. Он мне верит. Я для него все. Весь мир. Вся жизнь.
И сегодня я его подвергла опасности.
Опять.
Своей глупостью.
Своей наивностью.
Из-за двери палаты доносится спокойный ледяной голос Олега. Наверняка, его подчиненных продирает дрожь от этого.
И меня продирает дрожь.
Я подвергла опасности своего ребенка, чтоб оказаться рядом с ним.
А он подверг опасности меня. Опять. В который раз.
Я вообще в опасности рядом с ним.
Из-за него.
И никогда, никогда не буду спокойна.
Потому что у него опять какие-то войны, какие-то мужские игры. В которых нечаянными жертвами чуть не стали я и мой малыш.
Опять.
Я уехала из мокрого Питера, который помнил меня слабой и сломленной, чтоб не повторилась история.