Широкое течение
Шрифт:
Фирсонова внимательно, лицо пылало от возбуждения.
— Ну, ну, — как бы подтолкнул его Алексей Кузь¬
мич. — А как же сделать по-другому, полегче?
— Вот я и думаю, как сделать, — парень качнулся к
нему, поведал как по секрету: — Вот если бы там, в пе¬
чи, железные полосы настелить, вроде рельсов, чтобы за¬
готовка скользила по ним, как по маслу, не задержива¬
ясь, — и провел пепельницей по лакированной крышке
стола; заметив
брови. — Я понимаю, что простое железо там расплавит¬
ся, сгорит. Но вот если бы... — замолчал в затруднении,
с сомнением следя за выражением лица парторга.
— Говори.
— Если бы оно не сгорело, тогда это было бы здоро¬
во. — Подумал и добавил неуверенно: — А что, если вме¬
сто. рельсов по поду печи трубы такие протянуть, а по
ним воду пустить, они ведь тогда не сгорят, как выдумае¬
те?
— Не сгорят, — подтвердил Алексей Кузьмич, под¬
нялся и заходил по комнате; он знал, что многие печи
именно так и оборудованы, но не сказал ему об этом, —
пусть поразмыслит сам. — Знаешь что: я сведу тебя с
Антиповым, ты объяснишь ему все свои соображения, он
парень толковый.
Антон откинулся назад, на спинку кресла, словно на
него замахнулись.
— Можно кому-нибудь другому?
Фирсонов вынул трубку изо рта.
— Почему?
Антон молчал, опустив глаза, сжав рот. Вспомнив про
вчерашнее, Алексей Кузьмич рассмеялся, негромко, без¬
злобно, сел, навалился локтями на столик, положил труб¬
ку в пепельницу, — от нее вверх, извиваясь, побежала
тоненькая струйка дыма.
— Как ты осмелился на такое, Карнилин? — спросил
Алексей Кузьмич. — Пришел в чужую квартиру, увез де¬
вушку...
Крепко, до боли вцепившись пальцами в подлокотни¬
ки, парень глухо и как бы с трудом вымолвил, не подни¬
мая глаз:
— Не знаю, Алексей Кузьмич. Теперь жалею, что так
вышло...
— Выходит, ум с сердцем не в ладу...
Алексей Кузьмич сосредоточенно перерубал пальцем
текучую ленточку дыма над пепельницей.
На улице опять начался дождь, по стеклу резво побе¬
жали ломаные ручейки, в форточку ветер заносил осве¬
жающую водяную пыль.
Взглянув еще раз на Фирсонова, склонившегося над
столом, на его приятное, хорошо выбритое, моложавое
лицо, Антон почувствовал расположение к этому чело¬
веку.
— Я думал, нет на свете никого счастливее меня, че¬
стное слово... А она сказала, что не нуждается во мне, —
тихо и с горечью сказал Антон.
Сквозь дверь вместе
невнятный говор женщин, короткий, приглушенный сме¬
шок; к их голосам присоединился мужской баритон —
это зашел старший конструктор Иван Матвеевич Семиё-
нов, живущий двумя этажами ниже. Он вел себя тут как
свой человек. Сейчас он принес большой пакет, с шутли¬
вым поклоном преподнес его Елизавете Дмитриевне. Таня
заглянула в пакет и воскликнула обрадованно:
— Какие чудесные яблоки! Крупные...
— К Елисееву, небось, съездил. Не поленился, — ска¬
зал Иван Матвеевич и прислушался к голосам за
дверью. — Кто это там?
Таня ответила шопотом:
— Вчерашний похититель Люси Костроминой.
Семиёнов удивленно приподнял брови:
— Да ну?! Любопытнейший экземпляр! Налетел, как
смерч. — Он даже придвинулся к двери, прислушиваясь
к разговору.
Елизавета Дмитриевна позвала пить чай.
— Идем, — отозвался Фирсонов и встал, приблизился
к окну, с минуту прислушивался к накрапыванию дождя;
надо было что-то сказать парню, ободрить, посоветовать.
Антон ждал.
— Смешно мне утешать тебя, Антон, — сказал он про¬
сто. — Характер твой не слабее моего, а может, сильнее,
крепче, и воля, наверно, найдется, и мужская гордость,
"\ак что ты сладишь с собой и со своим сердцем. Скажу
только одно: если любовь не помогает жить, работать —
она недорого стоит. И еще скажу откровенно: ты лучше
Люси.
— Не надо больше говорить о ней, — попросил Антон
тихо и твердо.
Алексей Кузьмич уловил в его взгляде, в наклоне го¬
ловы что-то решительное, волевое и в то же время чистое
и одобрительно кивнул соглашаясь:
— Как дальше будешь?
— Работать буду, Алексей Кузьмич.
— Ну, это само собой. А еще?
Антон пожал плечами. Алексей Кузьмич сел, положил
локти на столик, пристально вглядываясь в серьезное ли¬
цо Антона, повторил:
— Да, ты лучше ее. Но и в тебе чего-то не хватает,
и, пожалуй, главного: задачи не вижу, цели. Не забывай,
что ты в Москве, — это ко многому обязывает. Не вос¬
пользоваться хоть частицей того, что накоплено здесь за
многие века, — преступление. Так-то!..
Антон сосредоточенно молчал, не двигался.
Алексей Кузьмич открыл шкаф, снял с полки книжку,
положил перед Антоном.
— Будет время — почитай. Только оберни ее газетой,
что бы не запачкать переплета.