Широкое течение
Шрифт:
Антон взял книгу в руки, прочитал:—Джек Лондон
«Мартин Иден».
Елизавета Дмитриевна, распахнув дверь, спросила с
нетерпением:
— Долго вас ждать еще?
От чая Антон отказался и поспешил уйти.
— Не хочу я, честное слово. Я в другой раз лучше...—
говорил он, пятясь к двери, стесненный пристальным
взглядом Тани Олениной, и ушел, позабыв, попрощаться.
Проводив нагревальщика, Алексей Кузьмич сел к сто¬
лу и, пододвигая к себе
ный:
— Интересный парень...
— Ну, вот и новый объект для воспитания нашел¬
ся, — заметила Елизавета Дмитриевна с мягкой ирони¬
ей. — Олега Дарьина вырастил, теперь, кажется, за этого
взялся...
— Куда он умчал ее, Алексей, как? Расскажи, — жи¬
во и со скрытой насмешкой спросила Таня, намекая на
Люсю Костромину.
— Дело в том, Танечка, что совсем это не смешно,
скорее печально, — с легким упреком сказал Алексей
Кузьмич. — Ты понимаешь, что значит влюбиться впер¬
вые в жизни? И как! А та оттолкнула его. Вот он и стра¬
дает.
Склонив голову над столом, Таня медленно помешива¬
ла чай, звеня ложечкой о тонкий край стакана.
— Я не смеюсь, — сказала она вдруг изменившимся
голосом. — Над такой любовью не смеются, ей — завиду¬
ют...
— Завидовать тут, я думаю, нечему, — солидно заме¬
тил Семиёнов, — а парня стоит пожалеть: ошибся адре¬
сом...
Таня и в самом деле искренне завидовала чужой люб¬
ви. Судьба Тани сложилась странно, лишив ее удачи и
счастья в личной жизни, как часто и непонятно почему
случается с красивыми, умными и обаятельными женщи¬
нами.
В годы войны, когда Таня, дочь учительницы из волж¬
ского городка, заканчивала десятилетку, класс шефство¬
вал над воинским госпиталем. Там она и познакомилась с
молодым раненым летчиком Сергеем Олениным. Он зав¬
ладел ее девическим воображением и, окончив лечение,
женился на ней, увез в Москву к своей матери, заботли¬
вой старушке, души не чаяв/лей в своем единственном
сыне. Кратковременный отпуск быстро пролетел. Таня
проводила мужа в часть, не успев привыкнуть к нему
как следует. Уезжая, он крепко, до боли, поцеловал ее и
приказал ждать. Она ждала, но он не вернулся: в зной¬
ный июльский полдень пришло извещение о гибели' Сер¬
гея Оленина.
Мать бесшумными шагами ступала по комнатам, без¬
участная, скорбная, сраженная горем. Она тихо, безро¬
потно угасала на глазах Тани, как угасает догоревшая
свеча. И осталась Таня одна, девочка-вдова; жила, будто
затаив в себе крик отчаяния и боли. С осени она стала
учиться
вызывала снисходительные улыбки подруг.
Практику Таня проходила в кузнице завода, где и
подружилась с Елизаветой Дмитриевной, которая отно¬
силась к ней с материнской нежностью и вниманием.
Алексей Кузьмич насмешливо-любовно именовал Таню
вдовой.
Однажды во Дворце культуры Таня познакомилась с.
инженером соседнего завода, скромным на вид, прият-
ным человеком. Они ходили в театр, кино; Таня как буд¬
то увлеклась им всерьез. Но однажды инженер пригла¬
сил ее на вечеринку к приятелю. Их посадили за стол
рядом, и тут Таня с ужасом увидела, что перед ней дру¬
гой человек. Напившись, он напирал грудью на ее плечо
и, обдавая водочным духом, хвастался: какой он замеча¬
тельный и незаменимый работник на заводе, насколько
он умнее всех в цехе, как независимо он ведет себя с на¬
чальством, как с ним считается сам директор... А не ста¬
вят его на высшую должность только потому, что зави¬
дуют ему... Он лениво облизывал губы, подымал брови и
морщил потный лоб, чтобы поддержать налитые хмелем
веки; лицо, расплываясь, таяло и лоснилось, как масле¬
ный блин; в одной руке он держал вилку зубьями вверх,
другой, горячей и липкой, касался руки Тани.
Она едва досидела до конца. Когда они вышли на
улицу и он хотел поцеловать ее, Таня оттолкнула его и
убежала.
По окончании института, когда Таня осталась рабо¬
тать в конструкторском бюро, за ней стал ухаживать
Иван Матвеевич Семиёнов, неистощимо внимательный,
ровный, приятно услужливый, со скептическим складом
ума. Несмотря на то, что ему было под сорок, он оста¬
вался холостяком. Волосы его, отступив со лба, начина¬
лись на темени и, пышно взбитые, шелковистые, стояли
над затылком, подобно нимбу, виски несколько вдавле¬
ны и от этого лоб выпукло нависал над лицом с ястреби¬
ным носом.
Как-то раз, прохаживаясь с ним по саду «Эрмитажа»,
его излюбленному месту гулянья, Таня полюбопытствова¬
ла:
— Иван Матвеевич, почему вы не женитесь?
Он ответил с шутливой торжественностью:
— Не могу найти человека, которому я без опаски
мог бы вручить свое замечательное сердце.
Таня лукаво прищурилась и усмехнулась:
— Просто вы трусите. Сознайтесь...
— Может быть, и так, — согласился он. — Храбрецов
в этом деле не поощряю. И вообще горячность и агрес¬