Школа одаренных переростков
Шрифт:
Когда я вижу плачущего человека, у меня тоже начинают слезиться глаза.
— Да я и не собираюсь устраивать никаких скандалов, — сердито сказал я. — Единственное, что мне нужно, — это правда. Пускай мне скажут всю правду: зачем мы здесь и что с нами собираются делать?
— Учителя тебе этого не скажут.
— А я и не собираюсь их спрашивать. Ты нашла правильное слово: мне нужна встреча именно с администрацией, то есть с теми, кто затеял всю эту бодягу.
— Но для этого совсем не обязательно с ними
Вот как раз в этом у меня были основания усомниться: если они упорно не желали доверяться мне, чем заслужило их доверие это слабое слезливое существо?
— А почему ты так не хочешь, чтобы я с ними общался?
— Они обидятся, — убежденно сказала Леночка. — Не надо их обижать, умоляю тебя! Они столько для нас сделали… так о нас заботятся…
— Ты с ними разговаривала?
— Конечно. Я часто с ними говорю. Они хорошие, они добрые, они лучше людей. Они красивые, как ангелы. Они могут всё. Но они очень обидчивые и несчастные.
— А где ты с ними говоришь? Здесь, на территории школы?
— Да… То есть нет… — Моя гостья замялась. — Я разговариваю с ними во сне.
Я посмотрел на Леночку с тревогой: как бы не пришлось лечить маниакально-депрессивный психоз. И что будет со мною, когда я начну пропускать через себя такую боль?
Но нет, на душевнобольную Леночка не была похожа. Глаза ее, хотя и в красноватых обводах, смотрели осмысленно и ясно.
— Значит, они тебе являются в сновидениях, — повторил я, чтобы собраться с мыслями. — А разве ты не блокируешься на ночь?
— Зачем? — Моя гостья пожала плечами. — Это так приятно — спать без блокировки, да еще нагишом. Попробуй, и они тоже прилетят к тебе поговорить.
— Обязательно нагишом? — уточнил я.
— Конечно, — нимало не смущаясь, подтвердила Леночка. — Они понимают это как знак доверия и беззащитности.
"Ну нет, — подумал я. — Такой способ общения мне не подходит".
— Ты сказала «прилетят». Значит, они птицы?
— Ну вот, и ты догадался! — счастливым смехом засмеялась моя гостья. — Да, они — птицы. Большие красивые птицы. Первый раз, когда ты их увидишь, будет немножечко страшно, но потом ты их непременно полюбишь.
— А почему будет страшно?
— Глазищи у них огромные, желтые такие, и клювы крючком, и когти. И гребни такие огненные, как у драконов. Вообще они — как огонь. Горячие и очень красивые!
— Если они такие красивые, почему же они от нас прячутся?
— Они не могут жить под куполом. Им здесь слишком тесно. У них размах крыльев знаешь какой!. Зато в открытом космосе, среди звезд они чувствуют себя хорошо. Они все такие светящиеся. Когда летит целая стая — это сказка.
— У них своя планета?
— Нет, они живут прямо в космосе. А гнёзда вьют на астероидах.
— Но
— Им воздух не нужен. То есть, не обязателен. Раньше они жили на какой-то планете, потом стали вылетать за пределы атмосферы, потом улетели совсем. От тех времён у них и остался птичий язык. В открытом космосе, сам понимаешь, он не нужен.
— А почему они не хотят говорить с нами напрямую?
— Они хотят! — горячо воскликнула моя гостья. — Это мы пока еще не готовы.
Помолчав, моя гостья мечтательно прибавила:
— Скоро я буду такая, как они.
— Ты и сейчас ничего, — заметил я.
— Ой, что ты! — Леночка пренебрежительно махнула тонкой белой рукой. — Эти волосы, эта кожа, всё такое гадкое, так плохо пахнет… Да еще надо всё время дышать, как этой… как лягушке. Я ненавижу себя такую.
"Нет, Алёша, — сказал я себе, — тебя не будут обвораживать. А жаль".
Я понял, что колено у моей гостьи открылось совершенно случайно, она этого даже не заметила, ей всё равно.
Она уже наполовину птица.
А у птиц коленки вывернуты назад.
81
— Значит, ты решила стать как они, — заговорил я после долгого молчания. — Это твое твердое и окончательное решение?
Леночка энергично кивнула.
— А ты уверена, что сама этого захотела?
Рыженькая удивилась.
— Конечно, сама. Но они мне советуют еще чуть-чуть подождать.
— Нет, ты подумай, — настаивал я. — Ведь тебе придется обрасти перьями…
— Да! — воскликнула Леночка. — Я очень этого хочу: покрыться красивыми, светящимися перьями — и навсегда позабыть вот об этом хламье…
Она презрительно приподняла двумя пальцами отворот халата.
— Ты извини меня, — замявшись, проговорил я, — но, кроме того, тебе придется… как бы это половчее выразить…
— Откладывать яйца? — перебила меня моя гостья, и глаза ее засияли. — Да я об этом только и мечтаю: у меня будут целые гнёзда красивеньких пестрых яиц! Ты не представляешь себе, как это прекрасно… И, главное, совершенно не больно! Не то что у людей.
Ну, что тут можно возразить? Директор Иванов основательно поработал — и промыл-таки бедной девочке мозги.
— Но яйца еще нужно высиживать, — сказал я. — По-моему, это довольно скучное занятие.
— Высиживать будет Диня, — ответила Леночка.
От неожиданности я засмеялся. Мне живо представилась картина: Дмитриенко в блузоне с нашейным платочком сидит на астероиде в гнезде.
Мой дурацкий смех Леночку рассердил.
— Странно, что ты смеешься, — блеснув на меня светло-эмалевыми глазками, проговорила она. — Любящие отцы высиживают яйца сами, и ничего смешного в этом нет.
— Любящие отцы? — переспросил я. — Это Дмитриенко — любящий отец?