Школа остроумия, или Как научиться шутить
Шрифт:
Множество оригинальных высказываний знаменитой
актрисы Фаины Раневской попадается в ее дневниках и записных
книжках. Вот только некоторые из них:
Поклонников много, а в аптеку сходить некому.
***
Перерыло все бумаги, обшарило бее карманы и не нашла
ничего похожего
***
Воспоминания — это богатства старости
***
Бог мой, как я стара — я еще помню порядочных людей.
***
Сняться в плохом фильме — все ровно, что плюнуть в
вечность.
***
Сказка — это, когда женился на лягушке, а оно оказалась
царевной; а быль — это, когда наоборот.
***
Здоровье? Это, когда у вас каждый день болит в другом
месте.
***
Я перенесла инфаркт и убедилась, что если больнея очень
хочет жить, врачи бессильны.
***
Однажды Раневская после спектакля сидела в своей
гримерке совершенно голая и курила сигару. В этот момент дверь
распахнулась и на пороге застыл один из изумленных работников
театра. Актриса не смутилась и произнесла своим знаменитым
баском: "Дорогой мой, вас не шокирует, что я курю?".
***
Как-то на южном море она указала рукой на летящую чайку
и сказала:
— МХАТ полетел.
***
Было и такое. Раневская со всеми своими домашними и
огромным багажом приезжает на вокзал.
— Жалко, что мы не захватили пианино, — говорит Фаина
Георгиевна.
— Неостроумно, — замечает кто-то из сопровождавших.
— Действительно неостроумно, — вздыхает Раневская. —
Дело в том, что на пианино я оставила все билеты.
С
В Союзе писателей обсуждали молодого поэта,
злоупотреблявшего спиртным. Поэт по молодости или глупости
оправдывался:
— Что ж тут
Бетховен. И Моцарт.
— А что пил Моцарт? — спросил кто-то. И тут же
прозвучал голос Михаила Светлова:
— А что ему Сальери наливал, то и пил!
Т
Алексей Толстой отдыхал в Кисловодске. Рядом с ним
поселился заезжий простак, никогда не видавший гор. Заметив,
что вверху на большой крутизне пасутся коровы, он
с недоумением спросил Толстого, почему же коровы не
падают в пропасть.
— Видите ли, — ответил Толстой, — у здешних коров с
самого рождения особые ноги: две правые вдвое короче двух
левых, вот они и ходят вокруг самых узких вершин и не падают.
Приспособились к местным условиям — по Дарвину.
— А если они захотят повернуть или пойти в обратном
направлении?
— Им это никак невозможно. Сразу же сверзятся в бездну.
Только по кругу, вперед и вперед. Впрочем, у каждого горца есть
особые костыли, специально для этих коров. Привинчиваются к
правым ногам, когда коровы выходят на гладкое место.
***
Тот же самый Алексей Толстой во время поездки по Кавказу
отчебучил следующее. Группа писателей, среди которых были и
иностранцы, обедала.
К концу обеда кто-то из хозяев поднял бокал за процветание
наших братских республик. Толстой в ответном тосте сообщил
сидящему рядом иностранцу, что у нас на Кавказе есть будто бы
еще одна — очень небольшая — республика под поэтическим
названием Чахохбили. Населения в республике две тысячи
человек — не больше. И все же у этой микроскопической страны
есть великий национальной поэт, слагающий бессмертные песни
о ее мудрецах и героях. И тут Алексей Николаевич указал на
скромнейшего из всех литераторов, робко сидевшего за этим
столом и меньше всего склонного к созданию чахох-бильского
эпоса.
Гость, не подозревая подвоха, провозгласил здравицу за
доблестный народ Чахохбили и за его великого ашуга и, встав из-
за стола, чокнулся с несчастным писателем, готовым провалиться
сквозь землю.
У
Оскар Уайльд как-то пообедал у своего друга, который
поинтересовался, удовлетворил ли обед изысканные вкусы
писателя.
Уайльд ответил:
— О, это пустяки, у меня очень простые вкусы, Я всегда
довольствуюсь самым лучшим.
Ф
Французский писатель Анатоль Франс, принимая на работу
молодую стенографистку, спросил ее:
— Я слышал, вы очень неплохо стенографируете?
— Да. Сто тридцать слов в минуту, — ответила девушка.