Школа остроумия, или Как научиться шутить
Шрифт:
От частушки до анекдота
Обрамлением садистской частушки как самого развитого и
многочисленного жанра являются жанры садистских реплик,
фонореплик и анекдотов.
Жанр реплик, называемый М. Новицкой анекдотом типа
"Замечание ребенку", представлен следующими текстами:
Вовочка, не грызи ногти у папы и вообще отойди от трупа;
Дети, не раскачивайтесь на папе,
Папа, почему наша бабушка бегает зигзагами? — Для кого-
то бабушка, а для кого-то и теща. Подай-ка мне, сынок, лучше
вторую обойму;
Мама, почему наша бабушка такая жесткая? — Дочка, не
капризничай за столом. Кушай, что тебе положено.
Жанр фонореплик, или, по терминологии М. Новицкой,
"анекдоты со звукоподражанием", выглядит следующим образом: Папочка, не включай пилу, я на ней сижу-жу-жу...;
Дяденька, осторожно, здесь ступеньки намылены. —
Ерунда-да-да...;
Папочка, не топи меня в колодце, я буду читать Тараса
Буль-буль-буль...;
Жанр собственно садистских анекдотов малочислен:
Мама поднимается по ступенькам, волоча за ногу
маленького мальчика. Сердобольная старушка, проходя мимо,
сетует: "Что вы делаете?! У него же кепочка свалится!" — "Не
свалится, — отвечает мамаша. — Я ее к голове гвоздями
прибила".
Очень популярны (особенно у детей !) садистские частушки,
среди которых можно выделить три тематических типа.
1. Более слабый персонаж оказывается жертвой более
старших и сильных персонажей.
2. Маленький герой сам несет гибель окружающим людям.
3. Героя калечит или убивает неперсонифицированная сила,
которая становится роковой в результате нарушения героем
каких-то запретов.
Дедушка в поле гранату нашел,
С этой гранатой к райкому пошел,
Тихо гранату он бросил в окно.
Дедушка старый, ему все равно.
* * *
Бабушка внучку из школы ждала,
Калий
Дедушка бабушку опередил,
Внучку гвоздями к забору прибил.
* * *
Дети в подвале играли в гестапо.
Зверски замучен сантехник Потапов.
Ногти гвоздями прибиты к затылку,
Но он не выдал, где спрятал бутылку.
* * *
Звездочки в ряд и сандалики в ряд —
Трамвай переехал отряд октябрят.
* * *
Маленький мальчик залез в холодильник,
Розовой пяткой нажал на рубильник.
Быстро замерзли все сопли в носу.
Больше не будет он есть колбасу.
* * *
Как-то у моря детишки играли.
Рядышком сети акулы прорвали.
Дети со страхом знакомы едва ли,
Морды набили им, жабры порвали.
* * *
Девочка Таня купаться пошла.
В среду нырнула, в субботу всплыла.
"Черный юмор" — даже тогда, когда и термина такого еще
не появилось — был присущ большим мастерам. У Ван Гога, к
примеру, есть странное полотно под знаком "черного юмора" —
хохочущий череп с папиросой в зубах.
В набросках романа "Идиот" Ф. М. Достоевский создал
потрясающий образ ожившего кладбища, напоминающий
картины Страшного суда.
Великий французский комик Луи де Фонес мечтал снять
картину про собственные похороны, "чтобы на ней зритель
хватался за затылок от хохота..."
Уже в XV веке появляется смерть в виде длинного и
иссохшего скелета со страшной усмешкой на обнаженных
челюстях. Смерть улыбающаяся, смерть танцующая. Ни одна
эпоха не навязывала так человеку мысль о бренности всего
земного, как XV век. У Г. Гольбейна в его графическом цикле
"Пляска смерти" есть гравюра "Скелеты всего человечества".
"Пляска" в традиционном понимании — это хоровод смерти со
своими жертвами. Это не только благочестивое предостережение,
но и социальная сатира. В персонаже Гольбейна нет ничего