Школьные годы чудесные
Шрифт:
— Что я-то? — Миша-Гриша попытался оттолкнуть Юрку.
Мы со Светкой обошли их, вошли в подъезд.
— Я завтра за тобой захожу? — спросил я.
— Конечно! — Светка быстро чмокнула меня в щеку и нажала кнопку звонка. Лязгнул замок, дверь распахнулась. На пороге стоял Светкин отец — рослый сорокалетний лохматый брюнет в спортивных штанах и белой майке-алкоголичке.
— Пришли, гулёны? — неожиданным густым баритоном поинтересовался он. — Натанцевались?
— Возвращаю в целости и сохранности, — ответил я. Светка мышкой прошмыгнула в дверь мимо отца, бросив
— Пока-пока!
Ответить я не успел, слишком быстро она ускользнула. Её отец иронично критическим взглядом осмотрел меня, усмехнулся:
— Спокойной ночи, кавалер!
— И вам до свиданья! — ответил я, развернулся и пошел на выход. На улице меня остановил Демьян-старший. Он протянул мне руку и сказал:
— Слышь, Тоха, давай без обид. Ладно?
Я, улыбаясь, пожал ему руку в ответ:
— Без обид!
Уходя, я услышал возмущенный вопль Гриши-Миши:
— Верни петрофан, скотина!
— Хрен тебе! — а это уже был Юрец…
Глава 21
Глава 21
Возвращение Ржавого
Дядя Сева страдал старческой бессонницей. Он легко засыпал в девять часов вечера, но просыпался часа через три-четыре около полуночи и бодрствовал до самого утра. Участковый терапевт из поликлиники сказал ему, что это возрастное, и прописал снотворное. К таблеткам старый вор относился скептически, принимал их только в крайнем случае, поэтому даже не стал заморачиваться насчет их покупки.
По ночам делать было нечего, и дядя Сева пристрастился к чтению. Читал он и раньше много и разного, благо на зонах, где он «чалился», и библиотеки были большие, и времени свободного в избытке.
Как правило, в это время домочадцы все спали — и охранник вора в законе громила-здоровяк по кличке Бугай, и «положенец» Грач, считающийся помощником дяди Севы, и повариха, она же и уборщица Стеша, необъятная бабища неопределенного возраста.
Осторожный едва слышный стук в окошко раздался около трех часов. Дядя Сева снял очки, положил их на стол, встал, подошел к окну, посмотрел на улицу. Заметив силуэт, показал в сторону двери.
— Ржавый? — удивился вор, открывая дверь. — Заходи!
В дом проскочил Витёк Рыжов, тот, кого он посылал в Переславль вместе с другими уголовниками, тот, кого он сдал своему куратору.
— Есть, что пожрать? — первым делом поинтересовался Ржавый. — Четыре дня на подножном корму. Вчера только что один пирожок с ливером перехватил.
— Садись за стол! — ответил дядя Сева. Он достал из холодильника тарелку с колбасой, кастрюлю с капустным салатом, поставил на подставку сковороду с жареной на сале картошкой.
— Всё холодное, чайник могу поставить, — сообщил он. — Горячего попьешь.
— Ставь! — согласился Ржавый. — Водки налей!
Дядя Сева зажег газ на плите, поставил чайник, достал из холодильника початую бутылку «Пшеничной», поставил на стол два стакана, налил по половине.
— Будем здравы!
Они чокнулись, выпили. Дядя Сева занюхал хлебом, Ржавый жадно зажевал колбасой, кинул в рот ложку холодной
— Ну? — нетерпеливо поторопил дядя Сева. — Рассказывай!
Ржавый ел жадно, ложкой, цепляя то капусту из кастрюли, то картошку со сковороды, рукой хватал нарезанную колбасу и почти не трогал хлеб. Так, понюхал да куснул пару раз после выпитой залпом водки. Он знаком показал на бутылку. Дядя Сева снова налил, только гостю полстакана, а себе на четверть.
— Не тяни резину, Ржавый! — дядя Сева нахмурился.
— Повязали нас, дядя Сева, — выдохнул Ржавый после того, как опрокинул стакан. — Всех разом. Чекисты, не мусора. Я вот соскочил, сам не знаю как. Под утро на парашу пошел в сад, а не в дом. Только присел, а они тут и посыпались через забор. Я отсиделся, потом мочканул одного и утёк огородами.
— Ясно! — кивнул старый вор. — Остальные как? Общак?
— Всех повязали, дядя Сева! — повысил голос Ржавый. — Никто даже пикнуть не успел. Неспроста это всё. Сдали нас, дядя Сева! Сдали.
Последние слова он произнес надрывным шепотом.
— Что с общаком? — повторил вопрос вор.
— Общак уволок какой-то пацан, — хмуро ответил Ржавый. — Сразу после того, как Шалву с братвой кончили. Правда, убили их или что там произошло, никто не знает. Менты ковырялись, но так толком ничего и не выяснили.
— А общак, стало быть, пацан уволок, — повторил дядя Сева. — Нашли его?
Ржавый крутанул головой:
— Не успели. Там ведь как было? Он тачку поймал и на вокзал рванул. Мы и тачку нашли, и бомбилу расспросили. Тот всё, как на исповеди попу, поведал: и про пацана, и про два чемодана, и про вокзал. Только вот через пару дней чекисты на вокзале кипеж подняли, шмон устроили. Лизок их там выпасла. Только чемоданы она не видела.
Ржавый перевел дух и продолжил:
— А на следующий день и нас повязали. Думаю, что общак они нашли. Лизок говорила, что выносили что-то такое объемное.
Ржавый, как рыбак, раскинул руки в стороны, показывая «такое объемное».
— А Лизок это кто? — поинтересовался дядя Сева.
— Подруга моя, — вздохнул Ржавый. — Кошка блатная.
— Сдаст?
— Не сразу, — Ржавый поморщился. — У чекистов все сдают. Одни раньше, другие позже…
— Ясно, — дядя Сева нахмурился, потом сказал. — День отсидишься здесь, а вечером метнешься отсюда в Астрахань. Адрес я дам. Там месяц-другой покантуешься, а там видно будет. Понял?
Ржавый кивнул.
— С Шалвой и его братвой непонятно, — буркнул он.
— Шалва идиот! — тихо рявкнул дядя Сева. — Он со шпионами связался! Бабок захотел срубить!
— С кем? — удивился Ржавый.
— С иностранцами! Причем, со шпионами! — повторил вор, доводя до собеседника легенду, рекомендованную агенту «Краснову» куратором полковником Степанковым. — Про биологическое оружие слыхал? Шалва где-то раздобыл контейнеры с какой-то заразой — то ли чумой, то ли с сибирской язвой и решил на этом заработать. Предложил их немцам. В посольство позвонил дурачок. И, видимо, что-то пошло не так. Может, контейнер разбили, может, решили посмотреть. Только всем им хана сразу и настала.