Школьные годы чудесные

Рюмин Сергей

Я усмехнулся — наверное, всю ночь горел?

Во время выполнения упражнений на растяжку Светка, словно невзначай, бросила:

— У нас сегодня четыре урока. Можем после уроков ко мне пойти. Или ты передумал?

Я на минуту замер, соображая, что она хотела сообщить. Потом понял:

— Давай попробуем!

Хотя изначально я сегодня планировал съездить в спортзал восстановиться в секции: занятия раньше у нас проходили по вторникам, четвергам и, для желающих заниматься общей физподготовкой, по

субботам.

Maman в понедельник вернулась на пару часов позже обычного, пояснила, что «гуляла». И по её довольному лицу было видно, что прогулка ей пришлась по душе.

Вот и сегодня перед уходом на работу она тоже сообщила, что задержится. Я хихикнул, мол, «дело молодое».

— Балбес! — бросила maman, слегка щелкнув меня о носу.

В школе Светка вела себя как ни в чём не бывало. На уроках слушала учителей, отвечала. Иногда пихала меня кулаком в бок, если я вдруг отвлекался. Правда, несколько раз я ловил её пристальный, серьезный до крайности и, словно, изучающий, чуть ли не препарирующий меня, взгляд.

После уроков я, виновато разведя руки перед Мишкой и Андрюхой, дескать, любовь у меня, подхватил Светкин портфель, направился вместе с ней.

— Есть хочешь? — первым делом поинтересовалась Светка, как только мы перешагнули порог её квартиры.

— Нет, — я отрицательно качнул головой. — И тебе не советую. Процедуры лучше проводить и принимать натощак. А вот потом, потом как раз необходимо будет подкрепиться, как говорил товарищ Винни-Пух. Давай я руки помою, а после ты душ примешь.

Я сходил в ванную, тщательно вымыл руки, словно хирург перед операцией. Потом снял костюм, рубашку, оставшись в одной майке. Целительские процедуры у меня всегда сопровождались обильным потоотделением. После этого, я возвращался домой и сразу бросал в стирку бельё, рубашку, а порой даже и брюки. После возвращения из госпиталя, где я «лечил», а точнее, возвращал к жизни Устинова, мои брюки, стыдно сказать, оказались насквозь сырые, хоть выжимай!

— Пошли! — Светка в длинном цветастом махровом халате зашла за мной на кухню, где я сидел и ждал её. И внезапно резко протянула мне кулак под нос:

— Скажешь кому, убью! Понял!

Я пожал плечами, не понимая её выпада:

— Ты что, Свет, с ума, что ли сошла?

Она привела меня в свою комнату, поставила табурет перед кроватью. Потом резко скинула халат. Я замер, чувствуя, что краснею. Светлана под халатом оказалась совсем голой. Она легла на кровать навзничь, вытянулась и закрыла глаза, выставляя напоказ своё юное тело. У меня закружилась голова. Мне сразу захотелось обнять её, прижаться к ней, гладить и целовать её всю — от кончиков волос до пальчиков на ногах. Я поспешно отвернулся и хриплым голосом сказал:

— Свет! Я не имел ввиду, что надо вот так… Одень купальник, пожалуйста!

Сердце бухало

в груди колоколом. Сзади зашуршало. Я едва сдержался, чтобы не обернуться. Наконец, услышал:

— Всё, можешь повернуться!

Я повернулся. Светка лежала на кровати так же, с закрытыми глазами, вытянувшись, только уже в раздельном купальнике. И была вся красная, как помидор.

— Ковалёв! Ты гад! — не открывая глаз, сообщила она.

— Всё! — отрезал я. — Работаем.

Я сел на табурет рядом, посмотрел на колени магическим взглядом. Левое колено светилось красноватым цветом.

— Левое? — спросил я, положив левую ладонь на колено.

— Ага, — согласилась Светка. — Оно не болит. Только иногда подкашивается…

В магическом зрении, при ближайшем рассмотрении, кости колена — надколенник, хрящи — все были розового оттенка. Я положил обе руки на ногу — выше и ниже колена — и пустил энергию с левой руки в правую через колено, как через кольцо, пропуская потом её через себя.

— А… — что-то хотела сказать Светка.

— Молчи! — оборвал я её. — Не отвлекай!

Светка замолчала.

Это было как при медитации — прокачивать энергию по кольцу через каналы в руках, ладонях, пальцах, пропускать через колено, высасывая уже силу другого характера, но, прогнав её через своё ядро, качать снова через каналы в колено…

Когда кости колена приняли прозрачно-зеленый оттенок, я убрал руки и облегченно вздохнул. Светлана сразу вскочила на кровати, села:

— Что, всё? Правда, всё?!

Я промолчал, встал и направился в ванную. Откат был, но незначительный. Я помыл руки с мылом, умылся, выпрямился и замер, увидев в зеркале Светкино отражение. Она встала в дверях и смотрела на меня.

— Поставь чайник, а? — попросил я. Она кивнула и убежала. Пока её не было, я стянул майку и обмылся уже тщательней, смывая пот в подмышках. Снял большое вафельное полотенце с полотенцесушки, вытерся.

Светка стояла в коридоре и ждала меня.

— Неужели всё? — удивленно поинтересовалась она.

— Свет, ну какое всё? — отмахнулся я. — Пока только колено. У тебя там сустав был непонятный…

— Разрыв связок? — переспросила она. — Нам с мамой врачи сказали, что разрыв связок.

— Я не медик, — отговорился я. — Но мне показалось, что там кости были не в порядке. Налей лучше чаю!

— Я тебе понравилась? — спросила она вдруг, когда я уминал бутерброд с маслом под сладкий крепкий чай. Я налил заварки пол-кружки, так что чай получился не горячий, теплый. Её вопрос застал меня врасплох. Я только сделал очередной глоток и, разумеется, ожидал какой угодно вопрос, только не этот.

— Да, понравилась! — ответил я прямо. Она потупилась и спросила дальше:

— Поэтому ты вначале сказал, что б я… ну это… совсем…